«При свете трепетном лампады образной…»

«Лермонтов принадлежал к числу немногих избранных душ, для которых еще здесь на земле приподнялась завеса вечности, так что они могли смело заглянуть в недоступный для обыкновенных людей мир... Такие души всегда являются РЕЛИГИОЗНЫМИ - в полном и настоящем смысле слова».

С. Шувалов, 1914.

Неотъемлемой частью духовной жизни всего общества в лермонтовское время была религия, и она, конечно, сыграла большую роль в формировании личности Лермонтова, его мировоззрения.
   Детские и отроческие годы Михаила Юрьевича Лермонтова прошли в пензенском имении его бабушки Елизаветы Алексеевны Арсеньевой. Бабушка поэта была женщина «замечательная по уму и любезности», «снисходительная к молодёжи», гостеприимная и в то же время – «привыкшая повелевать». Елизавета Алексеевна любила внука горячо и беззаветно, на нём одном, потеряв мужа и единственную дочь, сосредоточила всю свою заботу. Современники свидетельствуют, что она «во внуке души не чаяла и никогда ни в чём ему не отказывала», что «в Тарханах все ходили вокруг и около Мишеньки». Сама Елизавета Алексеевна писала: «Он один свет очей моих, все мое блаженство в нем».
   М.Ю. Лермонтов отвечал Е.А. Арсеньевой взаимной любовью и заботой. Современники отмечали «чрезвычайную почтительность и нежность» внука к бабушке. Будучи уже взрослым, поэт неизменно заканчивал письма бабушке просьбой о благословении: «Прощайте, милая бабушка, прошу вашего благословения и остаюсь ваш вечно привязанный к вам и покорный внук Михаил».
   Будучи глубоко религиозной женщиной, Е.А. Арсеньева воспитывала внука в церковно-религиозном обиходе. Интересно отметить, что в тарханском барском доме имелся не только «Закон Божий», но и книги «Путешествие ко святым местам в 1830 году» А.Н. Муравьева, «Молитвослов», изданный в Киево-Печерской лавре в 1778 году, «Училище благочестия, или Примеры христианских благодетелей, выбранные из жизни святых».

Икона Михаила Архистратига

Первая половина XIX века. Дерево, левкас, темпера
Фондовое собрание музея-заповедника «Тарханы»

   В «Описи убитого на дуэли поручика Тенгинского пехотного полка М.Ю. Лермонтова» на первом месте значатся: «Образ маленький Св. Архистратига Михаила в серебряной вызолоченной ризе, образ небольшой Св. Иоанна Воина в серебряной вызолоченной ризе, таковой же побольше Св. Николая Чудотворца в серебряной ризе с вызолоченным венцом, образ маленькой... крест маленькой серебряной вызолоченный с мощами».
   Произведения Лермонтова раскрывают сложные вопросы о месте веры в мировоззрении поэта, его жизни и творчестве, свидетельствуют о глубокой религиозности Лермонтова, его философских размышлениях о добре и зле, смысле земного бытия. Троюродный брат поэта Аким Павлович Шан-Гирей писал, что хотя Лермонтов «и не отличался особенно усердным выполнением религиозных обрядов (возможно, отдавая дань моде и тогдашнему «матерьялизму» – В.У), но не был ни атеистом, ни богохульником. Прочтите его стихи «Я, Матерь Божия, ныне с молитвою», «В минуту жизни трудную», «Когда волнуется желтеющая нива», «Ветка Палестины» и скажите, мог ли человек без теплого чувства в сердце написать эти стихи?»
   Александра Осиповна Смирнова-Россет, фрейлина императрицы, хозяйка литературного салона, женщина блестящего ума и независимого характера, «по духу русская и православная», в воспоминаниях о Лермонтове отмечала: «У него религиозная струна очень поразительна».
   Экспонаты в экспозициях музея позволяют рассказать о значении религии в жизни и творчестве М.Ю. Лермонтова, рассказать истории создания сочинений, проникнутых чувством «тёплой веры» на библейские, в том числе, евангельские мотивы. Их много, они естественным образом вплетаются в повествование о жизни, судьбе и творчестве поэта.
   В силу исторических обстоятельств вещей из барского дома сохранилось немного. Тем более ценно то, что некоторые из них «вернулись» в родной дом спустя годы и даже многие десятилетия после открытия дома-музея М.Ю. Лермонтова. Так произошло с иконой Божией Матери «Споручница грешных». Эту реликвию в день памяти М.Ю. Лермонтова 27 июля 1995 года передал в дар музею житель г. Саратова Вячеслав Александрович Севирионов.
   Как выяснилось, икона имеет чрезвычайно интересную историю бытования.
   Последняя владелица Тархан Мария Владимировна Каткова, внучка Афанасия Алексеевича Столыпина (младший брат Е.А. Арсеньевой и «любимый дядюшка» М.Ю. Лермонтова) проживала в Петербурге, в Тарханское имение наведывалась время от времени, поручив ведение хозяйства управляющему. Известен ее приезд сюда накануне столетнего юбилея со дня рождения поэта. Она лично хотела определиться на месте, какие работы по благоустройству необходимо провести безотлагательно. Помимо прочего, по ее указанию были капитально отремонтированы обе церкви, а в часовне обновлена роспись.
   К этому же времени относится и совсем незначительное бытовое событие, которое к предстоящему юбилею не имело никакого отношения: с благословения М.В. Катковой повенчалась пара молодых людей, которые пользовались ее прямым покровительством. Невеста – «Дашенька, душечка», как звала ее Каткова, Дарья Евстигнеевна Гусарова; жених – Александр Николаевич Беликов. Оба сироты, воспитанники Марии Владимировны.
   Дарья Евстигнеевна родилась в 1880 году в селе Барки Сердобского уезда (в то время Саратовской губернии) и десяти месяцев лишилась матери, а тринадцати лет при неизвестных обстоятельствах попала в Тарханы. Она читала, знала отдельные фразы на французском языке, была близка и предана своей барыне.
   Саша Беликов, сын священника из Моршанска, остался круглым сиротой десяти лет. Каким образом мальчик попал в Тарханы, тоже неизвестно, но известно, что Каткова заинтересовалась судьбой мальчика и приняла в ней живое участие. Мария Владимировна хотела, чтобы Саша занялся искусствами, так как он хорошо рисовал. Один из его рисунков, «Птичка на дереве», Каткова представила на московский конкурс детских рисунков, где он занял второе место. Но мальчик очень любил животных, поэтому пожелал поступить в ветеринарный институт. При денежной помощи Катковой Беликов закончил Казанский ветеринарный институт и работал ветеринарным врачом в Тарханах.

Икона «Богоматерь споручница грешных»

XIX век. Дерево, левкас, темпера

   Каткова благословила своих воспитанников на брак иконой Пресвятой Богородицы «Споручница грешных». Дарья Евстигнеевна рассказывала так: «Мы поднялись к барыне, она сняла со стены икону и благословила нас».
   Беликов пользовался уважением среди крестьян, по их просьбе написал Катковой письмо с просьбой убрать жестокого управляющего Казьмина. Помещица настолько доверяла Беликову, что заменила управляющего. Новым стал Григорий Александрович Игнатьев. Беликовы подружились с ним, Александр Николаевич пользовался его библиотекой.
   В 1918 году Беликов узнал о грозящем Игнатьеву (как дворянину) аресте. В эту же ночь, спасая Игнатьева от ареста, Беликовы вместе с ним бежали из Тархан. Уходили они летом; в телеге везли детей (Беликовы были обременены двумя дочерьми: пятилетней Татьяной и двухлетней Екатериной) и некоторые вещи: посуду, тазик для купания детей, сундук с вещами, книги. В числе прочего Беликовыми была взята икона «Споручница грешных», которой они очень дорожили и почитали как «барынино благословение». Шли три ночи, отдыхали днем в лесу.
   Беглецы остановились в селе Кипцы Саратовской губернии, где жила двоюродная сестра Дарьи – Евдокия (бабушка дарителя, Вячеслава Александровича Севирионова). Беликов объявил Игнатьева своим двоюродным братом. Но очень скоро жители села по домашнему его обиходу («ест на тарелочках», вилкой) поняли, что он «не брат его, а барин». В дело вмешались власти. Родственники Беликовых вызывались в НКВД, ГПУ.
   В 1929 году под угрозой ареста Беликовы и Игнатьев были вынуждены вновь переехать. Игнатьев подался в Крым. Получая от Игнатьева открытки, Дарья Евстигнеевна очень пугалась, «дрожала», так силен был в ней страх того, что узнают об их дружбе с Игнатьевым. Кажется, Григорий Александрович был глубоко неравнодушен к ней, возможно, поэтому не женился. Умер Г.А. Игнатьев в 1946 году.
   Беликовы в 1929 году обосновались в совхозе им. Близкиса Саратовской губернии. В 1937 году был сильный падеж скота. От Беликова как от ветеринарного врача потребовали назвать виновных и дали три дня сроку. Как человек «совестливый», Александр Николаевич не мог обвинить невиновных пастухов (работал он ветеринарным врачом на овчарне), поэтому был арестован сам и посажен в тюрьму. В тюрьме он и «сгинул». При последнем свидании с женой заказал ей: «Уходите, а то пропадете здесь», – как семья врага народа. По словам Дарьи Евстигнеевны, в тюрьме его невозможно было узнать: так он похудел, почернел и оброс. Оставшись без мужа, Дарья Евстигнеевна возвратилась к сестре в село Киппы. Жили они «двумя домами, но одной семьей», бережно храня воспоминания об Александре Николаевиче, Игнатьеве и барыне Марии Владимировне. Правда, разговаривали о них только дома, боясь, как бы не узнали об этом односельчане. Бережно хранили и тарханские вещи, уцелевшие во время невзгод. Особенно берегли икону, ее никогда не вынимали из сундука, держали завернутой в холст.
   Передаваемый из поколения в поколение как семейная реликвия, образ «Споручницы грешных» перешел к Вячеславу Александровичу Севирионову (он является внуком Дарьи Григорьевны Беликовой).
   Возвращенная в родной дом, икона заняла достойное место в барском доме, в комнате Михаила Юрьевича Лермонтова.
   На этом история не закончилась. В музейной практике в процессе поиска и сбора музейных предметов бывает так, что удивительным образом совпадают события, происходящие в разное время и, казалось бы, не имеющие никакого отношения друг к другу.
   Дело в том, что в фондах музея не оказалось киота для иконы «Споручница грешных». Найти киот, необходимый по размерам, стилю, времени изготовления, колориту – дело непростое. Но неожиданно всё сложилось замечательно. Спустя некоторое время в музей позвонил московский коллекционер Андрей Леонидович Кусакин и сообщил, что хочет сделать музею подарок. Причем, сразу оговорился, что сделать это он желает не «для галочки», а чтобы предмет действительно был нужен, поэтому попросил меня назвать, что конкретно необходимо музею. Андрею Леонидовичу я не раздумывая сказала, что нам нужен киот первой половины XIX века, и дала размеры иконы.
   7 ноября А.Л. Кусакин с группой друзей приехал в Тарханы. Мы встретились с Андреем Леонидовичем. Он привез ампирный киот красного дерева с золоченой рамой, декорированной растительным орнаментом, и к нему – лампадку с аметистовым стаканчиком в комплекте с цепочкой и подвесом. Всё это Андрей Леонидович сам смонтировал и попутно провел мастер-класс: рассказал, как лучше закрепить икону в киоте (с помощью разрезанной пополам натуральной пробки, которую тоже привез и достал из кармана вместе с перочинным ножичком), на какой высоте и почему именно так поместить икону, как правильно подвесить лампаду. Сделал это, не поучая, ненавязчиво, очень легко и как-то по-особому, как делал он все – с удовольствием и доброжелательно. Так началось наше знакомство, переросшее в многолетнюю дружбу.
   Вот уже два десятилетия икона «Споручница грешных» хранится в родном доме, «при свете трепетном лампады образной», создавая в комнате поэта особое настроение. Здесь невольно вспоминаются стихи поэта, в глубине которых, по выражению Даниила Андреева, «с первых лет и до последних, тихо струится, журча и поднимаясь порой до неповторимо дивных звучаний ... светлая, задушевная, теплая вера».

Нажмите для скачивания