Рассказ о коллекции музея «Тарханы» невозможен без рассказа о В.С. Попове (1912 – 1989).
Я познакомилась с Валентином Сергеевичем в 1969 году. В фондах Гослитмузея, куда зашла за какой-то справкой, увидела «хозяина» (я сразу поняла, что он «хозяин», и не потому, что он сидел за большим старинным столом, а потому, что вся жизнь фондов незримо сосредоточилась вокруг него, к нему тянулись все, кто был тут, заходил ненадолго или для серьезного разговора). Он носил бороду, очки, которые он чаще всего сдвигал на лоб, и они там очень уютно сидели: глаза глядели очень проницательно и внимательно. Борода придавала лицу вид добродушного домового, мудрого и строгого.
Я уже знала, что В.С. Попов был одним из главных «комплектаторов музея». Он отдал в «Тарханы» столько прекрасных вещей лермонтовской эпохи, что их невозможно перечислить. Благодаря уму и доброте, а главное, широте взглядов В.С. Попова, его уверенности, что лучший способ сохранить уникальную вещь – передать ее в музей, показать ее людям, «Тарханы» получили портрет М.М. Сперанского, первоначально находившийся в имении Арсеньевой, а затем попавший в Гослитмузей; портрет А.Г. Реми работы А.И. Клюндера, мемории из дома А Г. Хомутовой.
Необходимо отметить, что, собирая для музея экспонаты, он не только сопровождал их сухо написанными рекомендациями, но непременно прилагал очень подробные рассказы об истории, месте создания и бытования предмета, о людях, владевших ими, о пути движения в музей – настоящие искусствоведческие материалы (они все хранятся в музее).
Родился Валентин Сергеевич в Москве в семье потомственных москвичей (где его «предки проживали со времен Ивана Грозного»). Отец его был инженером, мать художницей-прикладником.
В.С. Попов работать начал с 17 лет. А затем учеба в искусствоведческой аспирантуре, работа в Государственном музее керамики, в музее Изобразительных искусств ученым секретарем, главным хранителем. В 1935 – 1936 годах был консультантом Комитета охраны памятников при президиуме ВЦИКа.
Памятники Подмосковья, и уцелевшие, и утраченные, известны были Валентину Сергеевичу, как никому. По заданию Союза архитекторов он объехал всю Центральную Россию и Подмосковье, осматривая памятники древнего зодчества, ставя их на учет.
В 1957 году он переходит на работу в Государственный литературный музей главным хранителем, где работает до 1977 года, до выхода на пенсию.
Конечно же, он знал, а не только видел, многих из тех, кто были и остались гордостью русской культуры:
Бывал у вдовы Антона Павловича Чехова, Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой… Был близок, особенно в годы войны, с Алексеем Николаевичем Толстым, бывавшим у нас с мамой… Знал Костю Симонова… молодым, красивым, еще только входившим в известность и дарившим мне книжки своих стихов с автографами… А еще хорошо знал народного художника Веру Игнатьевну Мухину и не раз бывал у нее дома, невдалеке от дома Толя, где родился Лермонтов. Кстати, я сам в детстве встречал и видал Маяковского не раз.
Круг его общения с музейными работниками страны был очень широк: музей Салтыкова-Щедрина в Калинине, которому по его инициативе был передан мемориальный стол писателя («за которым, – напоминал мне Валентин Сергеевич, – я работал, когда мы с Вами познакомились»), музеи Пушкина в Москве и Ленинграде, музеи Лермонтова в Пятигорске и Тарханах, музей Тургенева в Орле, музей Толстого и так далее.
Выйдя в 1977 году на пенсию, Валентин Сергеевич не порвал связей с делом, с музеями. К нему продолжали обращаться за помощью по комплектованию, по изучению музейных предметов.
Я помню, как в 1976 году, отправив в Тарханы машину с вещами, которые собирал по своим старым московским знакомым, он слег от инфаркта, а затем последовал второй: но ему помогла выстоять огромная душевная сила.
Обширные знания Валентина Сергеевича долгие годы служили источником, из которого музейщики черпали и черпали знания. Да разве только в знаниях дело?
Он воспитывал тех, кто с ним общался, своей культурой, своей совестью, своим отношением к истории и жизни.
Именно такими людьми музейные предметы не были потеряны или уничтожены в тяжелые годы Гражданской и Отечественной войн.
Таких людей было немного, но без них не было бы многих наших сокровищниц.
В заключение добавлю: музейщики не любят отдавать или советовать, где их найти. Об этом я много слышала. Но меня всегда поражало и поражает до сих пор (привыкнуть к этому невозможно) вот что. Как только речь заходила о помощи музею М.Ю. Лермонтова, люди менялись на глазах. Имя этого юного гения никого равнодушным не оставляло, и мы получали прекрасные экспонаты и из Гослитмузея, и из Государственного исторического музея, и из Ленинской библиотеки, и из музея имени А. Рублева, и из библиотеки Иностранной литературы. Нам оказывали и другую помощь: давали адреса собирателей, художников, помогали с ними связаться, за нас хлопотали, что для провинциального музея неоценимо.