15 октября мы отметим 205-летний юбилей Лермонтова. О его характере, отношении к смерти и женщинам и загадке его смерти рассказывает писатель, историк и публицист Яков Гордин, главный редактор журнала «Звезда».
Если бы в преддверии юбилея Михаила Юрьевича его стихи и прозу с профессиональной точки зрения прочел психотерапевт, у него появилась бы масса вопросов. В произведениях Лермонтова постоянно присутствуют темы одиночества, враждебного окружения, смерти, обреченности. Что это - литературная маска или глубоко личные вещи, связанные с семьей, воспитанием, генетикой - возможным самоубийством деда?
Яков Гордин: Абсолютно определенно ответить на этот вопрос невозможно.
Думаю, что и то, и другое. Тут и обстоятельства детства, уродливая ситуация в семье, деспотическая любовь бабушки, отдалившей его от отца. Но никакой патологии здесь нет. Если внимательно прочитать воспоминания о Лермонтове, то становится ясно, что он вел себя абсолютно естественно. Он был нехорош с теми, кто ему не нравился, и хорош со своими друзьями. Особая ситуация была с дамами, но я думаю, что это не только Лермонтову было свойственно. Среди молодого гвардейского офицерства это было традицией - просто о Лермонтове мы знаем больше, чем о других. Пушкин тоже делал вид, что он безумный ловелас: «хоть вампиром именован я в губернии Тверской!» А на самом деле это было сильное преувеличение. Такого рода ситуации усиливались с пушкинских до лермонтовских времен, потому что болезненней становилось время. Современники Пушкина довольно спокойно играли с женщинами. На рубеже сороковых годов это стало интенсивней.
К тому же у Лермонтова было свое отношение к смерти. Тут его можно сопоставить с Бродским, который в молодости писал о смерти больше, чем о чем-либо другом. Но Лермонтов был военным, всерьез воевал на Кавказе, и мотив смерти для него не был игрой. Он ее не боялся, в этом особость его характера. В «Фаталисте» об этом все сказано - Печорин рискнул головой, не рассчитывая остаться в живых.
Как офицер Лермонтов был человеком абсолютно храбрым. Он участвовал в двух очень серьезных экспедициях. Есть известный рапорт генерала Галафеева, где он представлял Лермонтова к Владимиру 4 степени с бантом за редкую храбрость. В рапорте не сказано, что чеченские завалы Лермонтов штурмовал верхом, и это выглядело самоубийством. Он был идеальной мишенью, а стреляли чеченцы очень хорошо, в отличие от русской армии у них были нарезные винтовки. В следующей экспедиции генерал Граббе представил его к золотой сабле. Ни того, ни другого он не получил, поскольку Николай I его не любил.
Все это свидетельствует не о байронической позе, а об абсолютной серьезности поведения. Дело в том, что Лермонтова категорически не устраивало мироустройство.
Если бы в преддверии юбилея Михаила Юрьевича его стихи и прозу с профессиональной точки зрения прочел психотерапевт, у него появилась бы масса вопросов. В произведениях Лермонтова постоянно присутствуют темы одиночества, враждебного окружения, смерти, обреченности. Что это - литературная маска или глубоко личные вещи, связанные с семьей, воспитанием, генетикой - возможным самоубийством деда?
Яков Гордин: Абсолютно определенно ответить на этот вопрос невозможно.
Думаю, что и то, и другое. Тут и обстоятельства детства, уродливая ситуация в семье, деспотическая любовь бабушки, отдалившей его от отца. Но никакой патологии здесь нет. Если внимательно прочитать воспоминания о Лермонтове, то становится ясно, что он вел себя абсолютно естественно. Он был нехорош с теми, кто ему не нравился, и хорош со своими друзьями. Особая ситуация была с дамами, но я думаю, что это не только Лермонтову было свойственно. Среди молодого гвардейского офицерства это было традицией - просто о Лермонтове мы знаем больше, чем о других. Пушкин тоже делал вид, что он безумный ловелас: «хоть вампиром именован я в губернии Тверской!» А на самом деле это было сильное преувеличение. Такого рода ситуации усиливались с пушкинских до лермонтовских времен, потому что болезненней становилось время. Современники Пушкина довольно спокойно играли с женщинами. На рубеже сороковых годов это стало интенсивней.
К тому же у Лермонтова было свое отношение к смерти. Тут его можно сопоставить с Бродским, который в молодости писал о смерти больше, чем о чем-либо другом. Но Лермонтов был военным, всерьез воевал на Кавказе, и мотив смерти для него не был игрой. Он ее не боялся, в этом особость его характера. В «Фаталисте» об этом все сказано - Печорин рискнул головой, не рассчитывая остаться в живых.
«Офицер верхом и амазонка». Рисунок М.Ю. Лермонтова
Как офицер Лермонтов был человеком абсолютно храбрым. Он участвовал в двух очень серьезных экспедициях. Есть известный рапорт генерала Галафеева, где он представлял Лермонтова к Владимиру 4 степени с бантом за редкую храбрость. В рапорте не сказано, что чеченские завалы Лермонтов штурмовал верхом, и это выглядело самоубийством. Он был идеальной мишенью, а стреляли чеченцы очень хорошо, в отличие от русской армии у них были нарезные винтовки. В следующей экспедиции генерал Граббе представил его к золотой сабле. Ни того, ни другого он не получил, поскольку Николай I его не любил.
Все это свидетельствует не о байронической позе, а об абсолютной серьезности поведения. Дело в том, что Лермонтова категорически не устраивало мироустройство.