«Хотел быть строгим с молодежью...». Аполлон Васильевич Галафеев

Продолжая рассказывать о героях Отечества, современниках и военных наставниках М.Ю. Лермонтова, сегодня обратимся к биографии Аполлона Васильевича Галафеева, участника Отечественной войны 1812-го года, героя русско-турецкой войны 1828 – 1829 годов, Польской кампании 1831 года и Кавказской войны.
   К сожалению, не слишком много сведений сохранилось из биографии генерал-лейтенанта А.В. Галафеева. Его отец, гвардии поручик, вышедши в отставку после офицерской службы, осел со своим семейством в Тамбовской губернии, купив имение Избищи на берегу реки Дон (сейчас с. Донские Избищи в Липецкой области). Четверо его сыновей, носивших имена из греческой истории и мифологии, Сократ, Аполлон, Аркадий и Вениамин, после смерти отца раздели земли, принадлежавшие родителю.
   Второй сын, Аполлон Галафеев (впоследствии именно под его командованием служил М.Ю. Лермонтов), практически не жил в Тамбовской губернии. Рано был отдан для получения образования в 1-й кадетский корпус и 19-летним молодым офицером уже храбро сражался на полях войны с наполеоновской армией. Его имя звучало в ходе заграничных кампаний 1813 – 1814 годов, он принимал участие при занятии Пиллау и Данцигского форштата, блокаде Виттенберга, сражениях при Лукау и Лейпциге, занятии Амстердама, блокаде Юлиха, сражениях при Краоне и Лаоне и занятии Парижа. В чине майора в 1823 году переведен в Великолукский пехотный полк, а в 1823-м назначен командиром 20-го егерского полка. В 1831 году участвовал в Польской войне, а в 1838 году в чине полковника отправится на русско-турецкую войну... На Кавказе А.В. Галафеева знавали уже полным кавалером орденов Святого Станислава и Святой Анны, кавалером ордена Святого Владимира 2-степени в чине генерал-лейтенанта с утверждением в должности начальника дивизии. В 1839 – 1840 годах он командует всей пехотой в отряде генерал-адъютанта П.Х. Грабе в Дагестане, возглавляет знаменитый «Чеченский отряд».
   «Настоящий кавказец человек удивительный, достойный всякого уважения и участия. До восемнадцати лет  он воспитывался  в кадетском корпусе и вышел оттуда отличным офицером…» – кажется, именно о своем командире писал в рассказе «Кавказец» М.Ю. Лермонтов. По воспоминаниям современников, все офицеры и представители высшего командования, воевавшие в самый разгар войны с горцами в составе Отдельных кавказских корпусов, совершенно отличались от офицеров других полков. Кроме того, что долгое время приходилось приспосабливаться к жизни со скромным неустроенным бытом, постоянно менять свое местоположение, нужно было умело воевать в условиях гор. В целом обстановка на Кавказе в тот период была очень тревожной. Еще более тревожным было положение, сложившееся в Чечне и Дагестане, где вновь поднял голову вождь мюридизма имам Шамиль.

Имам Шамиль
К. Зотта. 1840 год
Бумага, литография
Из фондовой коллекции музея-заповедника «Тарханы»

Общеизвестно, что кавказский мюридизм и движение горцев под руководством Шамиля было делом рук султанской Турции. Документально установлено, что в 1840 году турецкий султан направил к Шамилю своего Гаджи Юсуфа, который в очень короткое время сделался влиятельнейшим человеком, как писал сам посланник: «Первым среди наибов». Гаджи Юсуф заверил Шамиля, что турецкий султан и египетский паша окажут ему необходимую поддержку в войне с русскими. Окрыленный обещаниями турецкого султана, Шамиль со своими мюридами вторгся в Малую и Большую Чечню, призывая к священной борьбе против «неверных», предавая огню и разрушению горские аулы.

Дагестан. Пейзаж с горным ручьем
В. Кнолль. 1860 – 1870 годы
Холст, масло
Из фондовой коллекции музея-заповедника «Тарханы»

Если Черноморская береговая линия была укреплена повсеместно разбросанными по гарнизонам батальонами Тенгинского пехотного полка, то левый фланг Кавказской линии, в виду отсутствия или меньшего количества отрядов русской армии, был менее защищен, почему и был взят во внимание бунтующими. Тогда же командующий войсками П.Х. Граббе решает направить отряды генерал-лейтенанта А.В. Галафеева на левый фланг в экспедицию против «пророка Шамиля».
   О том, что М.Ю. Лермонтов стал участником этой экспедиции, он сообщал в письме в Петербург к другу А.А. Лопухину: «Если ты будешь мне писать, то вот мой адрес: «на Кавказскую линию, в действующий отряд генерал-лейтенанта Галафеева, на левый фланг». Служба под командованием Галафеева и направление в Чечню и Северный Дагестан избавляли поэта от предстоящей поездки на Черноморскую береговую линию, где, как было сказано выше, квартировались батальоны Тенгинского пехотного полка. Служба в этом полку была особенно тяжелой не столько от горских выстрелов, сколько от распространенной губительной лихорадки, о чем знали тогда все. В доказательство можно привести события, связанные с гибелью унтер-офицера Тенгинского пехотного полка, младшего сына генерала А.П. Ермолова, который, славясь своим крутым нравом, направляя самолично сына рядовым на Кавказ, писал к П.Х. Граббе: «Определи его в Тенгинский полк… Опасностей я за него не страшусь…».
   Но не обстоятельства, связанные с распространением болезни, а клятва, данная поэтом ранее: «Если начнется война, клянусь вам Богом, что я всегда буду впереди», влекла его в Чечню.

Кавказ. Башня второй линии обороны
А. Корабельников. 1964 год
Картон, масло
Из фондовой коллекции музея-заповедника «Тарханы»

18 июня 1840 года поручик М.Ю. Лермонтов выехал из Ставрополя в крепость Грозную. Передовой оплот русского командования в борьбе против бунтующих горцев, построенный еще при А.П. Ермолове в 1818 году, во времена наследования ее генералом Галафеевым, казалось уже совсем «не грозной». Состояла из цитадели и форштадта: «занимала квадратную плоскость, сторона которой не превышала 150 шагов, обнесенную осыпавшимся и обвалившимся валом и заросшим травою рвом… Два чугунных орудия без платформ и на ветхих крепостных лафетах, обращенных дулом к Ханкале, возвещали сигнальными выстрелами о появлении неприятеля. Внутри цитадели, кроме двух пороховых погребов – хранилища боевых зарядов и патронов и караульного дома, тянулись три длинных деревянных строения, занятых разными должностными лицами и их канцеляриями. Все эти постройки были ветхими, как самый вал. Форштадт, обращенный на север к Тереку, состоял из дома начальника левого фланга, возвышающегося возле землянки, в которой генерал Ермолов жил во время постройки крепости… вот полный абрис тогдашней Грозной», – вспоминал военный писатель М.Я. Ольшевский. Совершенно иная картина рисовалась в лагере перед стенами Грозной. Вспомним «Валерик» М.Ю. Лермонтова:

На Кавказе. В горах, с конвоем
К. Ольшевский. 1887
Бумага, печать типографская
Из фондовой коллекции музея-заповедника «Тарханы»

Незадолго до выступления в Северный Дагестан к крепости под командование А.В. Галафеева прибыло огромное количество солдат и офицеров. О «большом оживлении» вспоминал приятель М.Ю. Лермонтова Д.П. Пален: «сновали донские казаки с длинными пиками; пехота перед составленными в козла ружьями делала приготовления к выступлению; палатки складывались на повозки, егеря готовились занять пикеты; моздокские линейные казаки возвращались с рекогносцировок; два горных орудия стояли на возвышении впереди отряда. Неподалеку от них между спутанными конями, пестрою толпою лежали люди в самых разнообразных костюмах… Оправы шашек и кинжалов блестели на ярком утреннем солнце, заливавшем местность… Лица, загорелые и смуглые, выражали бесшабашную удаль и, при разнообразии типов, носили общий отпечаток тревожной боевой жизни и ее закала». Генерал-лейтенанту предстояло преодолеть с пехотой большое расстояние, пересечь реку Сунжу, пройти Ханкальское ущелье и с тяжелыми боями продвинуться к Гойтинскому лесу, перейти к Урус-Мартану и Гехи, где на каждом шагу поджидали опасности: «множество валежнику, дорога тесная и излучистая, представляли неприятелю удобства обороны…».
   В отряд генерала Галафеева во время экспедиции для «взятия пророка Шамиля» были приняты многие столичные знакомые и близкие приятели М.Ю. Лермонтова. Упоминаются имена поручика кавалергардского полка графа К.К. Ламберта и морского офицера адъютанта князя А.С. Меньшикова, барона Д.П. Фредерикса, князя А.Н. Долгорукова, Л.С. Пушкина, Д.П. Палена, Р.И. Дорохова, М.П. Глебова, Н.А. Жерве, А.А. Столыпина (Монго), С.В. Трубецкого и бывшего декабриста В.Н. Лихарева. Об этих людях в военных документах генерала Галафеева в связи с участием в «довольно жарком деле» – сражении у реки Валерик – находятся яркие характеристики: «офицер блестящего ума…», «отмечен храбростью в бою и неукротимым характером...» или «сдержан и сосредоточен в сражении…». Не уступил знакомым и М.Ю. Лермонтов, о котором генерал-лейтенант сообщал: «Тенгинского пехотного полка поручик Лермонтов, во время штурма неприятельских завалов на реке Валерик, имел поручение наблюдать за действиями первой штурмовой колонны и уведомлять начальника отряда об ее успехах, что было сопряжено с величайшею для него опасностью от неприятеля, скрывавшегося в лесу за деревьями и кустами. Но офицер этот, несмотря ни на какие опасности, исполнял возложенное на него поручение с отменным мужеством и хладнокровием и с первыми рядами храбрейших ворвался в неприятельские завалы». «Завалы» – это поваленные деревья, за которыми прятались чеченцы, чтобы перезарядить винтовки, и вполне естественно, что именно атакующие несли большие потери, вступая в рукопашный бой. В стихотворении М.Ю. Лермонтова «Валерик» хранится и подробное описание боя:

И упоминание о командире отряда А.В. Галафееве, которого поэт называет «генерал»:

А.В. Галафеев лично ходатайствовал о награждении М.Ю. Лермонтова орденом Владимира 4-й степени с бантом, но, к сожалению, прошение не было удовлетворено и поэт остался с отрядом, участвовал во всех его дальнейших осенних маршах, даже командовал «отрядом охотников» после ранения сослуживца и доброго приятеля Р.И. Дорохова: «В делах… он (Лермонтов) обратил на себя особое внимание мое расторопностью, верностью взгляда и высоким мужеством… Невозможно было сделать выбора удачнее: всюду поручик Лермонтов первый подвергался выстрелам хищников и во главе отряда оказывал самоотвержение выше всякой похвалы», – вспоминал генерал-лейтенант.
   Только в декабре 1840 года очередное донесение с рекомендацией о переводе поручика Лермонтова «в гвардию тем же чином с отданием старшинства» было принято и рассмотрено в высшей служебной инстанции, после чего приказано его «зачислить налицо» в Тенгинский пехотный полк и направить в Анапу.
   Через год, уже после гибели поэта, А.В. Галафеев будет тяжело ранен пулей неприятеля, еще через год получит серьезную контузию от пушечного ядра, но до 1852 года продолжит несение службы комендантом Севастополя.