Алексей Александрович Вельяминов. Это имя хорошо известно историкам первой Кавказской войны, в которой он принимал самое активное участие и оставил заметный след в истории Северного Кавказа. Известно оно и лермонтоведам, поскольку талантливый военачальник и стратег покровительствовал М.Ю. Лермонтову во время его первой ссылки в 1837 году. Но генерал-лейтенант А.А. Вельяминов заслуживает нашей благодарной памяти не только за своевременно оказанную поддержку великому поэту, но и за существенный вклад в развитие военной науки. Им подготовлены не утратившие своей актуальности правила ведения боевых действий в горах и проект управления казачьими войсками. Более того, именно он создал боеспособную горную артиллерию, для которой сам разработал легкие и прочные лафеты, позже получившие название вельяминовских. Потомок старинного дворянского рода Вельяминовых получил прекрасное образование и в шестнадцатилетнем возрасте стал поручиком гвардейской артиллерии. За время Отечественной войны 1812 года он прошел путь от штабс-капитана под Аустерлицем до полковника в добивающих армию Наполеона заграничных походах 1813 – 1814 годах и в рядах победителей вошел в Париж.
А.А. Вельяминов
Источник
Настоящий кавказец
«Вельяминов был человек замечательно образованный, умный, не увлекающийся вспыльчивостью, и постоянно руководствующийся хладнокровною обдуманность», – писал о нем современник. Все годы пребывания Ермолова на Кавказе Алексей Александрович делил с командующим все тяготы управления этой отдаленной российской окраиной. Погоны генерал-лейтенанта полковник получил в 28 лет из его рук. Начальнику штаба Ермолов всецело доверял и активно пользовался его административными и военными дарованиями, энергией, огромной трудоспособностью и наряду со штабной работой постоянно поручал ему командование отдельными отрядами в экспедициях. В одной из экспедиций, в Кабарде, участвовал А.С. Грибоедов. В двухмесячных скитаниях по укреплениям Кавказской линии автор знаменитой комедии «Горе от ума» по достоинству оценил боевого генерала и написал об этом другу: «... благороднейший человек... только случаю благодарен за прекраснейшее открытие достойнейшего человека». Не только будущий посол России в Персии с уважением относился к Вельяминову. Его личную храбрость, воинское умение и ровное доброжелательное ко всем отношение высоко ценили солдаты и многие его подчиненные. После отставки А.П. Ермолова начальник его штаба сам подал рапорт об отставке и отказался служить под командованием фельдмаршала И.Ф.Паскевича, который сыграл не последнюю роль в смещении с должности командира. Новый командующий отставку принял. Но очень скоро сам же понял, какие офицеры нужны для ведения войны и стал ходатайствовать о назначении генерала-лейтенанта Вельяминова на должность командующего войсками Кавказской линии и начальником Кавказской области.
А.П. Ермолов
Т. Райт. 1820-е годы
Бумага, гравюра
Из фондовой коллекции музея-заповедника «Тарханы»
«Кызыл Дженерал»
О возвращении А.А. Вельяминова в 1830 году военный историк А.В. Потто писал так: «Он приехал на Кавказ уже облегченный безусловным доверием фельдмаршала, – так немногие годы войны радикально изменили взгляды Паскевича на предшествовавшую ему эпоху и на ее деятелей. Вельяминов, принадлежавший к числу тех людей, для которых почти не существует собственного «я», а есть только долг, исполнение службы да готовность принести себя всецело на алтарь отечества, не колеблясь, принял предложение фельдмаршала». В новой должности, помимо руководства боевыми действиями, Алексей Александрович был вынужден заниматься и гражданскими делами Кавказской области. И в этой деятельности Вельяминов весьма преуспел. По оценке современников, при нем значительно увеличился оборот капиталов и «умножился класс промышленных людей», стали создаваться мастерские и небольшие предприятия, строились лавки и гостиные ряды, учреждались ярмарки, открывались гостиницы и заезжие дворы. Авторитет Командующего Кавказской линией был непререкаемым. «От его необыкновенной проницательности ускользало разве то, чем он пренебрегал. Перед железной силой его воли преклонялось все, исчезали все трудности. Он не терял слов по-пустому, речь его была сильна и ясна; повеление коротко и убедительно, так что никто не смел и думать о невозможности и медленности исполнения», – вспоминали современники. С почтением относились к Вельминову и местные жители. Генерал Г.И. Филипсон вспоминал: «У горцев мирных и немирных имя его было грозно. В аулах о нем пелись песни; он был известен под именем Кызыл-Дженерал (т.-е. рыжий генерал) или Ильменин».
Ставропольская история
А.А. Вельяминову Ставрополь обязан своим сохранением и развитием. Когда в октябре 1837 года его посетил император, город раскисал от долгой непогоды и выглядел настолько удручающим, что что Николай I распорядился его упразднить и перенести на Кубань. Но вовремя вмешался Вельяминов. Он стал решительно убеждать государя в том, что более удобного в стратегическом отношении места для штаб-квартиры на Северном Кавказе не найти. В качестве основного аргумента Алексей Александрович использовал воду из Карабинского источника – местного богатого водоема, дававшего в сутки более 12 000 ведер и убедил сомневающегося императора в том, что без моря Ставрополь не пропадет. Да и ее вкус ему очень понравился. Гроза пронеслась, а город остался.
Гостеприимство «оригинальное до странности»
Генерал-лейтенант Вельяминов не любил приемов и официальных представлений, но, по свидетельству знавшего его ставропольского старожила, «раз и навсегда отдал приказание, чтобы все приезжающие в город офицеры, начиная с прапорщика и до генерала включительно, у него обедали ежедневно во время пребывания их в Ставрополе». Причем это право распространилось и на офицеров, разжалованных в солдаты. Стол в доме всегда был сервирован на 25 персон. Без всякого особенного приглашения местные офицеры и чиновники могли прийти к обеду в высокоторжественные дни. Генерал Г.И. Филипсон, служивший в пору своей молодости под командованием «кызыл генерала» на Кавказе, вспоминал: «Гостепримство командующего было оригинальным до странности. Алексей Александрович желал (а его желание было равносильно приказу), чтобы гости его за столом вели себя без стеснения, не садились по порядку табели о рангах, и любил застольную оживленную беседу... Причем, за общий стол Вельяминов никогда не садился, и, отобедав в своей спальне, выходил в столовую. Покуривая сигару, он слушал разговор своих гостей и если разговор был занимателен, то приказывал угостить обедающих ликером. Чаще всего генерал был разговорчив, весел, остроумен, но никому не позволял говорить о служебных делах....расположение к отдельным лицам в сердце его поглощалось любовью к отечеству в обширном смысле этого слова».
Не случайная встреча
М.Ю. Лермонтов, попав в Ставрополь, конечно, не мог не подчиниться раз навсегда заведенному Вельяминовым порядку. Нам не известны подробности этого знакомства. Но не может быть сомнения в том, что генерал встретил ссыльного офицера более чем приветливо. Потому что он доводился внучатым племянником его старому боевому товарищу – сослуживцу по гвардейской артиллерии и соратнику по Бородинскому сражению Афанасию Алексеевичу Столыпину. Вполне разумно допустить, что Лермонтов, отправляясь на Кавказ, мог заручится письмом от «дедушки Афанасия Столыпина» к его влиятельному однополчанину Алексею Вельяминову, с которым они вместе не только служили в гвардейской артиллерийской бригаде, но и были хорошими приятелями. Появление Лермонтова поэтому не могло не вызвать у Алексея Александровича воспоминаний о Бородинской битве, где Столыпин и Вельяминов сражались бок о бок, плечом к плечу. На поле Бородина капитан Вельяминов командовал первой ротой гвардейской артиллерии, а штабс-капитан Столыпин командовал батареей в легкой роте. Нет сомнений, что знакомство с такой колоритной личностью как А.А. Вельяминов, беседы с ним, много дали М.Ю. Лермонтову и как человеку, и как литератору. Возможно, именно под влиянием этого знакомства и целого ряда других кавказских встреч у Лермонтова появились замыслы написания исторической трилогии «о кавказской жизни, с Тифлисом при Ермолове, персидской катастрофой, когда погиб Грибоедов в Тегеране». Ведь Вельяминов и его соратники, встретившиеся Лермонтову на Кавказе, олицетворяли собой поколение победителей героического 1812 года.
Благодарственный молебен об окончании войны с Наполеоном союзных армий в Париже 10 апреля 1814 года
Роберт Боуер. 1815 год
Бумага, гравюра
Из фондовой коллекции музея-заповедника «Тарханы»
Уход генерала
Во время одной из экспедиций, заметив усталость солдат и, желая подать им пример, Алексей Александрович 6 часов простоял в снегу, что привело к смертельному заболеванию. «У него открылась тяжкая водяная болезнь», – писал современник. Николай I прислал своего лейб-медика, но генерал от помощи отказался. Мужественный воин, русский офицер, достойно служивший своему Отечеству, умер 27 марта 1838 года на руках известного нам доктора Н.В. Мейера, послужившего прототипом доктора Вернера в лермонтовском «Герое нашего времени». Майер вспоминал: «... Вельминов жил и ушел в иную жизнь с стоическою твердостию, в полной памяти, ни на мгновение не изменив своему характеру. Чувствуя приближения смерти, он из закубанского отряда выехал в Ставрополь, привел в порядок служебные и домашние дела и спокойно стал ожидать конца. Руководимый своими познаниями в медицине, он следил за болезнью так верно, что предсказал время печального исхода, обманувшись только одним днем». Его похоронили на родине, в Тульской губернии, тогда же были увезены бумаги военачальника, весьма значимые для истории Кавказской войны и военного дела, которые он вел всю свою сознательную жизнь. Мундир генерал-лейтенанта украшали 9 боевых орденов. Но самой дорогой для А.А. Вельяминова была Золотая шпага «За храбрость», полученная в Бородинском сражении.