«Монго – повеса и корнет...». Алексей Аркадьевич Столыпин

Его называли «любимцем женщин», «красавцем, в которого ...влюблен весь петербургский beau-monde», «повесой». Это был одновременно родственник, друг, сослуживец М.Ю. Лермонтова, который столько времени провел рядом с поэтом, что нельзя не рассказать о нем.
   Алексей Аркадьевич Столыпин (Монго), о котором сегодня пойдет речь, был сыном родного брата бабушки М.Ю. Лермонтова – Аркадия Алексеевича Столыпина, тайного советника, обер-прокурора Сената, женатого на дочери члена Государственного совета Н.С. Мордвинова Вере Николаевне. Вследствие этого родства Алексей Аркадьевич был внуком известного государственного деятеля и правнуком адмирала С.И. Мордвинова. Дед, Николай Семенович, помимо прочих заслуг, считается одним из организаторов Черноморского флота. Это был первый морской министр Российской империи. Он имел репутацию самого либерального человека в царском правительстве и пользовался большим авторитетом среди представителей движения декабристов. Интересно, что Мордвинов был ценителем искусства: коллекцию привезенной им из Италии живописи современники считали «классическим собранием превосходных картин лучших мастеров, преимущественно четырнадцатого и пятнадцатого столетий», в которой «нет ни единой посредственной картины». Он стал и восприемником новорожденного Алексея при крещении.

Н.С. Мордвинов
Г. Гиппиус. 1825 год
Бумага, литография
Из фондовой коллекции музея-заповедника «Тарханы»

Когда в шуточной поэме «Монго» Лермонтов, описывая своего родственника, заметил, что «породы английской он был», он нисколько не преувеличил. Бабушка Алексея Аркадьевича по материнской линии, графиня Генриэтта Александровна Мордвинова, была дочерью английского консула в Ливорно Коблея.
   Алексей, родившийся в 1816 году в Петербурге, по линии родства приходился двоюродным дядей М.Ю. Лермонтову, который был на два года его старше, и премьер-министру царя Николая II П.А. Столыпину, который родился через четыре года после его смерти.
   Несмотря на весьма противоречивые отзывы современников о Столыпине (Монго), – это был человек, бывший свидетелем многих страниц жизни великого поэта. Оба, закончив юнкерскую школу служили в Лейб-гвардии Гусарском полку, проживая на одной квартире и посещая высший петербургский свет. Оба служили на Кавказе. По свидетельству М.Н. Лонгинова, «в 1837 году, когда первый был переведен туда за стихи на смерть Пушкина, последний же ездил туда охотником из гвардии, а затем в 1840 – 1841 годах, когда первый вторично был выслан туда за дуэль с Барантом, а последний, впоследствии той же дуэли, по внушению ... государя поступил из отставки (в которую недавно вышел) на службу капитаном в Нижегородский драгунский полк...». Столыпин (Монго) был секундантом на обеих дуэлях М.Ю. Лермонтова.
   Дошедшие до нас портреты не оставляют сомнения в заметной внешности А.А. Столыпина. М.Н. Лонгинов описывал его так:

Это был совершеннейший красавец; красота его, мужественная и вместе с тем отличавшаяся какою-то нежностию, была бы названа у французов prover-biale» (легендарной). Он был одинаково хорош и в лихом гусарском ментике, и под барашковым кивером нижегородского драгуна, и ...в одеянии современного льва, которым был вполне...

Именно таким представил его В. Гау в акварельном портрете 1845 года (хранится в Третьяковской галерее). Сам Лермонтов станет автором изображения Монго в костюме курда, который он сделает на Кавказе в 1841 году.
   Годы службы в Лейб-гвардии Гусарском полку ознаменовались появлением шуточной поэмы Лермонтова «Монго», увековечив таким образом и прозвище, которым был награжден Алексей Столыпин. Его происхождение объясняется двумя версиями. П.А. Висковатов (ссылаясь на Дмитрия Аркадьевича Столыпина, брата Алексея Аркадьевича), писал, что Лермонтов, увидев на столе друга книгу «Путешествие Мунго Парка», стал называть его Монго. Один из родственников А.А. Столыпина, журналист Александр Аркадьевич Столыпин, писал, что «Монго» было прозвищем собаки Столыпина, а впоследствии так стали называть и его самого. Эту же версию подтверждает М.Н. Лонгинов, добавляя в свои воспоминания интересные подробности ее «биографии»: «Собака эта...прибегала постоянно на плац, где происходило гусарское ученье, лаяла, хватала за хвост лошадь полкового командира М.Г. Хомутова и иногда даже способствовала тому, что он скоро оканчивал скучное для молодежи учение».
   Историю появления «этого милого, игривого, прелестного в своем роде стихотворения» в пересказе В.П. Бурнашева поведал однокашник Лермонтова по юнкерской школе А.И. Синицын: «Столыпин и Лермонтов вдвоем совершили верхами...поездку из села Копорского близ Царского Села на петергофскую дорогу, где в одной из дач ...все лето жила наша кордебалетная прелестнейшая из прелестных нимфа Пименова, та самая, что постоянно привлекает все лорнеты лож и партера...»:

«Краса и честь балетной сцены» Екатерина Егоровна Пименова была воспитанницей балетного отделения Петербургского театрального училища. Столыпин был в числе ее поклонников, однако «больше черных глаз Монго», по утверждению А.И. Синицына, ей нравилось состояние казанского богача, которого Лермонтов предусмотрительно называет в поэме «N.N.». Именно он и прервал романтическое свидание неожиданным визитом, вследствие чего гусарам пришлось спешно «ретироваться»:

На этом шалость Лермонтова и Столыпина не закончилась. Д.А. Столыпин, брат Монго, рассказал П.И. Мартьянову любопытные подробности описанного в поэме приключения:

Когда друзья на обратном пути только что выдвинулись на Петергофскую дорогу, вдали показался возвращавшийся из Петергофа в Петербург в коляске четверкою великий князь Михаил Павлович. Ехать ему навстречу значило бы сидеть на гауптвахте, так как они уехали из полка без спросу. Недолго думая, они повернули назад и помчались по дороге в Петербург, впереди великого князя. Как ни хороша была четверка великокняжеских коней, друзья ускакали и, свернув под Петербургом в сторону, рано утром вернулись к полку благополучно. Великий князь не узнал их, он видел только двух впереди его ускакавших гусар, но кто именно были эти гусары, – рассмотреть не мог, и поэтому, приехав в Петербург, послал спросить полкового командира, все ли офицеры на ученьи. «Все», – отвечал генерал Хомутов, и действительно были все, так как друзья прямо с дороги отправились на ученье. Гроза миновала, благодаря резвости гусарских скакунов.

Известно, что М.Ю. Лермонтов был прекрасным наездником, и хорошие лошади впоследствии во время его службы на Кавказе не раз спасали не только его честь, но и жизнь. Столыпин (Монго) также, по свидетельству М.Н. Лонгинова, «отлично ездил верхом, стрелял из пистолета и был офицер отличной храбрости».

Лошадь на траве
Карл Верне. 1830-е годы
Бумага, литография
Из фондовой коллекции музея-заповедника «Тарханы»

Горцы на лошадях
А.О. Орловский. 1819 год
Бумага, автолитография
Из фондовой коллекции музея-заповедника «Тарханы»

Кавказ и воинствующие горцы появятся в жизни обоих уже через год. В 1837 году Монго поедет туда добровольцем, как тогда говорили, «охотником»,  а Лермонтов, как известно, «по казенной надобности». В этот период Лермонтов писал бабушке из Пятигорска (18 июля 1837 года): «От Алексея Аркадьевича я получил известия; он здоров, и некоторые офицеры, которые оттуда сюда приехали, мне говорили, что его можно считать лучшим офицером из гвардейских, присланных на Кавказ». В ноябре 1839 года А.А. Столыпин в первый раз вышел в отставку...чтобы в 1840 году снова попасть в действующую армию. Причиной тому стало его участие в качестве секунданта Лермонтова в дуэли с сыном французского посла Эрнестом де Барантом, которая состоялась 18 февраля 1840 года. После доклада генерал-аудиториата императору Николаю I об обстоятельствах дуэли государь решил освободить Столыпина от ответственности, но сделал строгое внушение, «что в его звании и летах полезно служить, а не быть праздным». После чего Столыпин немедленно вернулся на военную службу в чине капитана Нижегородского драгунского полка. Вместе с Лермонтовым он участвовал в экспедиции генерала Галафеева в Малую Чечню, по итогам которой получил орден Св. Владимира IV степени с бантом.
   В 1841 году на одной из станций ремонтер Борисоглебского уланского полка П.И. Магденко, ехавший в Ставрополь, встретил «Лермонтова в офицерской шинели с отогнутым воротником... и другого офицера чрезвычайно представительной наружности, высокого роста, хорошо сложенного, с низкоостриженною прекрасною головой и выразительным лицом». Это был А.А. Столыпин (Монго). Офицеры, продолжая службу, направлялись в отряд, но, как известно, Лермонтов неожиданно переменил решение... Тогда Магденко и Столыпин стали невольными свидетелями рокового полета, брошенной поэтом монетки, когда выпавшая «решетка» определила его последний прижизненный маршрут.
   С 20 мая 1841 года Монго находился с Лермонтовым в Пятигорске, где ему суждено было стать негласным секундантом на дуэли поэта с Николаем Мартыновым. По злой иронии, Лермонтов был убит из крупнокалиберного дуэльного пистолета фирмы Кухенройтер из набора, принадлежавшего А.А. Столыпину (Монго)...
   Сокрытие имени Столыпина (как и князя Сергея Трубецкого), некоторые факты следствия, а также дальнейшей биографии Алексея Аркадьевича дали основание ряду исследователей оставить личность Монго не до конца понятой, а его поступки не совсем объясненными.
   В 1842 году Столыпин снова вышел в отставку и покинул Россию. В 1843 году он перевел на французский язык роман «Герой нашего времени» и напечатал его в парижской газете «Мирная демократия». Когда началась Крымская военная кампания, Монго снова вернулся в строй – поступил добровольцем в Белорусский гусарский полк. За боевое отличие в обороне Севастополя он получил золотое оружие и чин майора. На полях сражений познакомился с начинающим писателем Львом Толстым.
   Не стало А.А. Столыпина в 1858 году во Флоренции. По желанию родственников его похоронили на греческом кладбище в Ливорно. Позже прах был перевезен в Петербург и предан земле на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры.
   Невольно А.А. Столыпин (Монго) стал частью русской литературы. И дело не только в его близости к великому русскому поэту. Исследователи творчества Лермонтова нашли некоторые его черты в образе Печорина. Иван Тургенев использовал факты его биографии и характеристики личности при описании молодых лет Кирсанова в романе «Отцы и дети». Его имя попало в дневниковые записи Льва Толстого... Но самый его живой портрет остался в шутливой поэме, где с симпатией, гусарским куражем и отменным юмором его увековечил гениальный двоюродный племянник М.Ю. Лермонтов:

Монго-Столыпин на балу
В.Г. Бехтеев. 1939 год
Бумага, акварель
Из фондовой коллекции музея-заповедника «Тарханы»