Из многочисленных родственников бабушки М.Ю. Лермонтов был особенно привязан к ее младшему брату Афанасию Алексеевичу Столыпину. Он относился к разряду людей, которые в поворотные моменты истории честно и добросовестно выполняли свой долг – будь то поле брани или общественное поприще. Всю свою жизнь он оставался неравнодушен к заботам и бедам окружавших его людей.
Герой Бородина, отличный боевой офицер А.А. Столыпин был вынужден уйти в отставку в чине штабс-капитана из-за серьезного ранения ноги. После курса лечения на водах он открыл в себе интерес к сельскому хозяйству и переехал в Саратовскую губернию в унаследованное от отца имение в Лесной Нееловке и с головой окунулся в хозяйственные заботы.
Афанасий Алексеевич принимал самое деятельное участие в жизни Елизаветы Алексеевны, опекал и поддерживал. Легкий на подъем, он стремился чаще бывать в Тарханах. Его приездов с нетерпением ждала не только сестра, но и ее дочь, юная Мария Михайловна. Это был человек-праздник, остроумный, жизнерадостный, щедрый и неистощимый выдумщик. «С ним как-то веселее», – признавалась овдовевшая Арсеньева. Афанасий всего на семь лет был старше своей племянницы, и они дружили. Ее ранняя смерть стала для него потрясением, как и для убитой горем матери. Организацию похорон и решение всех проблем сестры Афанасий Алексеевич взял на себя.
М.Ю. Лермонтов вырос на его глазах и при непосредственном участии этого незаурядного, доброго и отзывчивого человека. Общение с ним, его героическая юность и жизненная позиция не могли не повлиять на формирование характера будущего поэта. А.А. Столыпин стал для него примером настоящего русского офицера, защитника Отечества.
С детства и до конца жизни поэт называл брата бабушки «дядюшкой», тогда как Афанасий Алексеевич приходился ему двоюродным дедом. Замечательный рассказчик, он не раз вспламенял воображение внучатого племянника сюжетами своей боевой службы, а его живые и яркие воспоминания о знаменитом сражении приводили мальчика в восторг. Через несколько лет они станут основой не менее знаменитого стихотворения «Бородино». Кто знает, может быть «полковник-хват» и говорит словами любимого дядюшки?
Вероятнее всего от Афанасия Алексеевича Лермонтов не раз слышал прославленные имена А.П. Ермолова и А.А. Вельяминова, которые воспринимались им, ребенком, как легендарные и героические. С этими людьми, спустя много лет, волею судеб встретится поэт-воин. В отряде генерала А.А. Вельяминова он будет служить на Кавказе в 1837 году, а с А.П. Ермоловым познакомится в 1841 году. Известна реакция прославленного генерала на гибель поэта: «Уж я бы не спустил этому NN [Мартынову]. Если бы я был на Кавказе, я бы спровадил его; там есть такие дела, что можно послать да, вынувши часы, считать, чрез сколько времени посланного не будет в живых… Можно позволить убить всякого другого человека, будь он вельможа и знатный; таких завтра будет много, а этих людей не скоро дождешься!».
1
О военной юности А.А. Столыпина известно немного. Он вступил в службу на семнадцатом году жизни, в феврале 1805 года, и уже в 1807 году принял участие в походе русской армии в Пруссию, где и получил первое боевое крещение. В сражении при Фридланде был ранен в ногу. За проявленную в бою храбрость награжден орденом святого Владимира 4-й степени с бантом, который по своей значимости приравнивался к ордену св. Георгия.
Отечественную войну 1812 года Афанасий Алексеевич встретил в рядах 2-й легкой артиллерийской роты капитана Гогеля. Из записок подпоручика Рославлева, сослуживца А.А. Столыпина, известно, что «…из отпуска он явился добровольно с неисцелившеюся еще разбитою берцовою костью и за ранами имел позволение находиться в строю верхом…в самом сильном огне баталии он проявлял доблестное бесстрашие, истинно артиллерийское хладнокровие и распорядительность».
Существенно дополняют эту характеристику воспоминания А.С. Норова, тогда еще семнадцатилетнего прапорщика.
Французы взяли Семеновские флеши и направили огонь своей артиллерии на центральную батарею – батарею Раевского. Вскоре туда двинулась и неприятельская кавалерия…. И тут наш батарейный командир Столыпин, увидев движение кирасиров, взял напередки, рысью выехал несколько вперед и, переменив фронт, ожидал приближения неприятеля без выстрела. Орудия были заряжены картечью; цель его состояла в том, чтобы подпустить неприятеля на близкое расстояние, сильным огнем расстроить противника и тем подготовить верный успех нашим кирасирам…
Цель Столыпина вполне удалась. Русская кавалерия смяла неприятельскую и отбила два из ее шести орудий. В своем донесении об отличии офицеров 2-й легкой роты М.И. Кутузов писал: «Поручики Жиркевич и Столыпин действовали отлично своими орудиями по неприятельским кавалерии и батареям, коих пальбу заставляли прерывать».
В этом бою под Столыпиным была убита его лихая горская лошадь, а прапорщик Норов, рассказавший в своих воспоминаниях о доблестном поступке своего «доброго друга» Афанасия Столыпина, был серьезно ранен, и Столыпин выносил его с поля боя на шинели, «сопровождая добрыми и ласковыми словами». За свои подвиги Афанасий Алексеевич был награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость» и со своими однополчанами парадным маршем вступил в Париж в 1814 году.
Пуля, искалечившая ногу, лишила боевого офицера возможности продолжить военную службу и дослужиться до генеральского чина, как его родные братья Николай, Аркадий и Дмитрий Столыпины. Но Афанасий Алексеевич по этому поводу никогда не горевал. Больнее всего его мучили иные терзания – сердечные.
2
Неразделенную любовь к Елизавете Аркадьевне Анненковой он хранил в своем сердце много лет. Когда вышел в отставку, она была уже замужем за М. П. Верещагиным и имела трехлетнюю дочь. Их общение не прервалось: они обменивались письмами, чему Афанасий Алексеевич был очень рад. Не желая мириться с обстоятельствами, позволял себе «мальчишество» – указывал на конверте девичью фамилию Елизаветы Аркадьевны. Одно его письмо, отправленное в феврале 1813 года, сохранилось.
Любезный друг, Елизавета Аркадьевна!
Письмо твое от 7 февраля получил. Давно, очень давно не был так утешен, ты совсем было меня позабыла!
Нет силы описать восторга моего при чтении твоего письма. Я похож был на ребенка или на сумасшедшего. La tete memourne et je naioi ceguel lecris (Голова у меня кружится, и я не знаю, что писать – фр.), и было позабыл, что ныне 1813, а не 1807 год…Много воды утекло в пять или шесть лет, все переменилось, кроме… Извини меня, что я не могу приехать в Арзамас. Ноге моей хуже, может быть, дело дойдет до операции, но я довольно на это равнодушен. Для нещастного, мне, кажется, гораздо сноснее больному, чем здоровому. По слабости человечества физическая боль хоть немного, но уменьшает моральную.
Впрочем, я утешаю себя, что ты приедешь в Столыпино. Непростительно тебе будет, будучи так близко, хоть дни на три не заехать. Прощай, любезный друг. Будь здорова и весела. Хоть изредка вспоминай об Афанасии. 15 февраля. Столыпин.
В 1814 году отставной штабс-капитан попытался жениться, но свадьба так и не состоялась. А через три года муж Е.А. Верещагиной умер от чахотки. Вероятно, это скорбное событие возродило в душе Афанасия Алексеевича надежды соединиться с «любезным другом Елизаветой Аркадьевной» законным браком, но и им не суждено было сбыться: Елизавета Аркадьевна навсегда осталась верной покойному супругу, посвятив свою жизнь горячо любимой единственной дочери Сашеньке. Но дружеские отношения между А.А. Столыпиным и Е.А. Верещагиной сохранились до конца их дней.
Свою судьбу Столыпин встретил только в 42 года в лице Марии Александровны Устиновой, восемнадцатилетней дочки саратовского помещика. В это время он уже не отличался внешней привлекательностью: высокого роста, тучный, с большим носом на некрасивом лице, но все отмечали его ум, доброту, радушие, веселый нрав, мужское обаяние и неистощимое хлебосольство. А его избранница, по свидетельству современников, «была в молодости очень красивая и, если уступала мужу в его редком уме, то шла в уровень с ним относительно всех прекрасных качеств его сердца».
Свадьба состоялась в январе 1830 года в саратовском доме отца невесты. Среди гостей со стороны жениха почетное место занимали его боевые друзья, ветераны Отечественной войны 1812 года. Был среди них и знаменитый партизан и поэт Денис Васильевич Давыдов. Не могла не приехать на долгожданную свадьбу любимого брата и Елизавета Алексеевна с внуком. Но документальных свидетельств их присутствия на торжестве нет, а косвенным можно считать стихотворение «Поле Бородина», написанное в 1830 – 1831 годах, которое могло быть создано шестнадцатилетним поэтом под впечатлением знакомства с Д.В. Давыдовым и его элегией «Бородинское поле».
3
Афанасий Алексеевич в числе первых понял и оценил поэтический дар внучатого племянника и настоятельно советовал ему заниматься поэзией и «не мечтать, что всех умнее». В одном из писем Е. А. Арсеньева сообщила внуку мнение брата о поэме «Ашик-Кериб»: «…невестка сказывала, что Афанасью очень понравились стихи твои и очень их хвалил». Столыпину принадлежала так называемая «саратовская тетрадь» стихотворений Лермонтова, которая велась в 1830 – 1834 годах. Литературовед Л.И. Прокопенко писал:
Бывая часто в Москве и Петербурге, где он непременно встречался со своим талантливым родственником, Афанасий Алексеевич привозил оттуда копии и автографы разных поэтических произведений Лермонтова и, как видно, отдавал их переписывать в специально заведенную для этого тетрадку. Когда одна тетрадка была заполнена, к ней пришили другую …, а затем и третью. Получилась одна большая тетрадь. А судя по сделанным в ней исправлениям и дополнениям, она попадала в руки Лермонтова лишь тогда, когда он или приезжал в Лесную Нееловку, или встречался со Столыпиным, скажем, в Петербурге или в Москве. Лермонтов сам исправлял ошибки и описки переписчика, а также записывал новые стихи.
«Он был другом твоей матери, – писала Е.А. Арсеньева внуку. – и любит тебя как родного племянника». Подобные чувства испытывал к брату бабушки и сам Лермонтов. Об этом сохранилось свидетельство современника и родственника поэта М.Н. Лонгинова: «особенно любил Афанасия Алексеевича». Когда автор стихотворения «Смерть поэта» бывал в опале, находился в ссылках, А.А. Столыпин принимал самое активное участие в хлопотах для его прощения.
В это время младший брат Елизаветы Алексеевны был уже признанным главой обширного столыпинского клана, живущего дружно и сплоченно. Где бы ни жили Столыпины: в Саратове, в Москве или Петербурге, – их дом становился центром, где охотно собирались многочисленные родственники и друзья. Главу семейства любили и ценили за душевную щедрость и готовность помочь каждому, кто обращался за советом или материальной поддержкой. Е.А. Верещагина в письмах к дочери в Германию нередко упоминала о семейных обедах с А.А. Столыпиным, отмечая хорошо знакомые ее дочери черты его многогранной натуры:
…обедали с обыкновенным тебе известным шумом, спором Афанасия. … Очень много смеялись и, как ты знаешь, спорили, кричали… и Афанасий точно так горячится, как всегда с молодежью спорит. <…> представь себе Афанасия играющего все игры и, например, играли в коршуны, он матку представлял, а Миша Лерм<онтов> коршуна. … Теперь балов нет, то часто они <родственники> все в семье съезжаются.
4
Проявил себя А.А. Столыпин и на общественном поприще. В Саратовской губернии c интервалом в несколько лет избирался уездным, а затем и губернским предводителем дворянства. В историю этого города он вошел и как один из создателей и меценатов театра.
В этот период жизни в Афанасии Алексеевиче ярко проявилась семейная наклонность, о которой Ф.Ф. Вигель писал так: «...не искать власти, но сколько возможно противиться ей, в чьих бы руках она ни находилась».
Так, в канун 1835 года Столыпин подговорил к побегу двух крестьянских девушек саратовского помещика Чемесова, укрыл их, а затем выдал замуж, за что против него было возбуждено дело, известное не только в губернии, но «правительствующему Сенату и Синоду и даже самому государю императору». Позднее он, «вопреки существовавшему тогда общепринятому взгляду на артистов как на людей, стоящих в самом низу общества, разрешил труппе Медведева, лишившейся помещения ...давать свои спектакли в здании Дворянского собрания. Это было настолько неслыханно, что очень многие дворяне были крайне возмущены таким поступком, а некоторые даже сделались его личными врагами».
Тем не менее, по свидетельству современников, он пользовался популярностью у саратовской публики не только из-за своего широкого гостеприимства и частых балов, которые устраивались в его доме, но и из-за щедрой благотворительности. Многие бедные семьи получали пособия от него, ежемесячно он раздавал милостыню. По примеру отца благотворительностью занимались и обе его дочери. Старшая, Мария Афанасьевна, в замужестве Щербатова, содержала богадельню в Саратове, а младшая, Наталья Афанасьевна, в замужестве Шереметьева, была учредительницей «Общества попечения неизлечимо больных» и попечительницей Александро-Мариинского приюта. За свое многолетнее служение людям была она пожалована орденом святой Екатерины.
Дом Натальи Афанасьевны Шереметевой в Москве
Неизвестный фотограф. Вторая половина XIX века
Фотобумага, фотопечать тоновая
Из фондовой коллекции музея-заповедника «Тарханы»
Столовая в доме Натальи Афанасьевны Шереметевой
Неизвестный фотограф. Вторая половина XIX века
Фотобумага, фотопечать тоновая
Из фондовой коллекции музея-заповедника «Тарханы»
5
Волею судьбы А.А. Столыпину пришлось заниматься организацией перезахоронения М.Ю. Лермонтова из Пятигорска в Тарханы. Когда разбитая горем Елизавета Алексеевна вернулась из Петербурга в свое имение, ее разбил паралич. Афанасий Алексеевич отложил все дела, вместе с супругой на время переехали в усадьбу, чтобы не оставлять сестру одну.
На четыре года пережила Арсеньева внука, и по ее духовному завещанию село Тарханы с деревней Михайловкой перешло во владение младшему брату.
Вступив в наследство, Афанасий Алексеевич все ценные, памятные ему вещи из тарханского дома вывез в свое имение. Литературный критик Л.И. Прокопенко писал, что в Лесной Нееловке находилось много рукописей, рисунков, картин, портретов, книг, вещей, принадлежавших поэту; они были собраны в особой комнате. Среди них, вероятно, была и чернильница, которую в музей-заповедник «Тарханы» передал саратовский журналист И.П. Горизонтов. Это был маленький домашний лермонтовский музей. По преданиям, на одном из подоконников барского дома был лермонтовский рисунок, изображавший лошадей.
Нееловка. Дом А.А. Столыпина
Ф.И. Винокуров. XX век
Фотобумага, фотопечать тоновая
Из фондовой коллекции музея-заповедника «Тарханы»
Чернильница, принадлежавшая М.Ю. Лермонтову
Первая половина XIX века
Фарфор
Из фондовой коллекции музея-заповедника «Тарханы»
Тарханы новый владелец не оставлял без своего личного контроля и строго спрашивал с управляющего. В 1850 году часть тарханских крестьян (34 семьи или около 200 душ) Столыпин переселил в свое имение. Этим решением он улучшил положение оставшихся в Тарханах крестьян и увеличил их земельные наделы. В результате перед реформой 1861 года в Тарханах был наивысший (по сравнению с соседними селами) надел – по 4 десятины на ревизскую душу.
Гуманное отношение к крепостным было свойственно Столыпину. Одно из доказательств этого – сохранившееся предписание Афанасия Алексеевича управляющему, сделанное в 1854 году во время Крымской войны: «С получением сего немедленно доставить Чембарскому уездному предводителю дворянства по 20 к. серебром с ревизской души, пожертвованные Пензенским дворянством по случаю войны. – Деньги сии с крестьян ни под каким видом не собирать, а внести из господской суммы».
Любимый «дядюшка» М.Ю. Лермонтова Афанасий Алексеевич Столыпин скончался 14 августа 1864 года в возрасте 75 лет. Он был похоронен в Саратове в храме Спасо-Преображенского мужского монастыря. Его могила не сохранилась: монастырь был разрушен в ХХ веке…