Ученые лексикографы, сопоставляя различные словари, включающие весь накопленный лексический состав русского языка, затрудняются в определении точного количества бытующих в нем слов. Пара сотен тысяч, а то и более зафиксированы различными видами словарей, но язык развивается, обогащается новыми понятиями, а старые, отжившие свой век, остаются в истории. В этом подвижном процессе примечателен факт, связанный с наличием автора у ряда слов, которые придумали ученые, писатели и даже художники. И главная ценность придуманных слов в том, что язык и народ их приняли, утвердили и начали употреблять эти новые созвучья, напрочь забыв о том, кто их придумал. Вспомним сегодня имена некоторых словотворцев.
В 1727 году в Англии вышла в свет знаменитая книга Джонатана Свифта «Путешествие Гулливера», где впервые было употреблено слово «лилипут». Так писатель назвал племя, населяющее сказочную страну маленьких человечков. Слово это перекочевало почти в полном виде (англ. liliputian) в русский язык и прижилось.
Немало слов придумали и на Руси. «Первый наш университет» М.В. Ломоносов выстроил в России целый ряд наук, в том числе и с точки зрения их терминологии. Когда на русский язык с немецкого был переведен курс экспериментальной физики, Михайло Васильевич в предисловии к учебнику отметил:
Сверх сего принужден я был искать слов для наименования некоторых физических инструментов, действий и натуральных вещей, которые хотя сперва покажутся несколько странны, однако надеюсь, что они со временем чрез употребление знакомее будут.
Михаил Васильевич Ломоносов, 1787 год
Художник Л.С. Миропольский
Холст, масло
Источник
Так им были созданы основы русского научного и технического языка. Перечислим небольшую их часть: преломление (лучей), равновесие (тел), кислота, удельный (вес), квасцы, горизонт и горизонтальный, диаметр, квадрат, минус и другие.
Вслед за М.В. Ломоносовым реформатор русского языка В.К. Тредиаковский пополнил язык словами «искусство», «общество», «достоверный», «беспристрастность».
Много новых слов ввел в литературный язык еще один великий человек своего времени Н.М. Карамзин. В его произведениях впервые были использованы такие слова, как «влияние», «серьезный», «трогательный», «занимательный», «сосредоточить», «катастрофа», «промышленность» (от слова «промысел»), «достопримечательность», «утонченность», «подозрительность», «первоклассный», «человечный». Он же – автор проекта «Буква Ё». В его произведениях встречается около 50 новых слов, которые прочно осели в русском языке.
Богатым на словесные новообразования оказался и XIX век. Например, в словаре В.И. Даля можно найти слово «хлыщ»: «Хлыст и хлыщ – фат, щеголь и повеса, шаркун и волокита». Слово это употребляется с некоторым оттенком презрения в отношении самонадеянного и неумного франта, такого щеголеватого пошляка, а придумал это слово писатель И.И. Панаев. По одному из предположений, история слова идет от бранного «хлыст», которое существовало в местном новгородском говоре, где так называли «беспроких» людей, лодырей. Слово проникло в литературный язык, прижилось, стало родовым для новых образований, например, «хлыщеватый», сходный по смыслу с «щегольский» и благополучно дожило до наших дней.
Везло, правда, не всем «изобретениям». Декабрист А.А. Бестужев-Марлинский в «Кавказских очерках» создал новое слово – «видопись». Известный журналист О.И. Сенковский в 1835 году отметил рождение нового слова:
Оно так счастливо, так согласно с духом языка, что будет принято с восхищением и благодарностью всею Россиею. Если б автор не сказал, что оно ново, мы бы даже не приметили этого и были бы уверены, что оно родилось того же года, месяца и числа, как слово живопись. Видопись превосходно выражает и искусство пейзажиста, и самый пейзаж, т. е. вид страны.
Но уже в 1840 году в «Чтениях о русском языке» Н.И. Греч констатировал:
В наше время сочинено было слово видопись, и сочинение его приписано гениальному писателю: оно не принялось на почве русского слова и завяло вместе с листом журнала, на котором поднесли его русской публике...И мы до сих пор говорим пейзаж или ландшафт, хотя слово видопись как будто очень удачно.
Кстати, именно Н.И. Гречу принадлежит создание слова «паровоз». Когда в России появились локомотивы, их называли словом «пароход» (оно было общим обозначением средств водного и сухопутного парового транспорта). Но в 1836 году в связи с предстоящим открытием Царскосельской железной дороги в петербургской газете «Северная пчела» в № 223 от 30 сентября сообщалось:
Карамзин Николай Михайлович, 1818 год
Художник В.А. Тропинин
Холст, масло
Источник
Немедленно по прибытии паровых машин, которые для отличия от водяных пароходов можно было бы назвать паровозами, последуют опыты употребления их...
Известный лингвист Ю.С. Сорокин считает, что редактор газеты Н.И. Греч (немец по происхождению), создал слово «паровоз» по образцу соответствующего немецкого слова.
Интересна судьба слова «елейный». В 40-е годы XIX века В.Г. Белинский очень часто употреблял его в первоначальном положительном смысле. Елейность была синонимом душевной теплоты, мягкости, кротости, деликатности. Но до нашего времени дошел уже иной смысл слова. Об этом писал упомянутый нами Ю.С. Сорокин:
В дальнейшем случилось то, что нередко бывает с высокими по тональности книжными словами... Слова елейный и елейность не могли нейтрализоваться... – для этого они были слишком эмоциональны, слишком «качественны». Явилось другое – смена эмоций, связанных со словом, его смысловое «ухудшение»... вносится тот специфический оттенок, который ... прочно сохраняется до нашего времени (приторно ласковый, искусственно мягкий, лицемерно угодливый).
Одним из распространенных в педагогическом сленге ныне слов является слово «отсебятина», которое появилось совсем не на риторической почве. К нему находим объяснение у В.И. Даля: «Слово К. Брюллова: плохое живописное сочиненье, картина, сочиненная от себя, не с природы, самодурью». Вот и великий художник внес свой вклад в пополнение русского словаря. Затем значение расширилось и означает теперь «свои собственные слова, вставляемые в какой-либо контекст, в чужую речь, требующую точной передачи».
Иногда новые слова, благодаря писателям, возникали на уже существующей основе. Например, слово «тушь» (черная краска особого состава) известно русскому языку давно, а слово «стушеваться» в значении «незаметно удалиться, трусливо и скрыто отступить» придумал, по его собственному признанию, Ф.М. Достоевский.
В «Дневнике писателя» (1877) писатель открыл историю глагола «стушеваться»:
Кстати, по поводу происхождения и употребления новых слов. В литературе нашей есть одно слово: «стушеваться», всеми употребляемое, хоть и не вчера родившееся, но и довольно недавнее, не более трех десятков лет существующее; при Пушкине оно совсем не было известно и не употреблялось никем. Теперь же его можно найти не только у литераторов, у беллетристов, во всех смыслах, с самого шутливого и до серьезнейшего, но можно найти и в научных трактатах, в диссертациях, в философских книгах; мало того, можно найти в деловых департаментских бумагах, в рапортах, в отчетах, в приказах даже: всем оно известно, все его понимают, все употребляют. И однако, во всей России есть один только человек, который знает точное происхождение этого слова, время его изобретения и появления в литературе. Этот человек – я, потому что ввел и употребил это слово в литературе в первый раз – я. Появилось это слово в печати, в первый раз, 1-го января 1846 года, в «Отечественных записках», в повести моей «Двойник, приключения господина Голядкина».
Писатель дает и объяснение первоначального значения этого слова:
Слово «стушеваться» значит исчезнуть, уничтожиться, сойти, так сказать, на нет. Но уничтожиться не вдруг, не провалившись сквозь землю, с громом и треском, а, так сказать, деликатно, плавно, неприметно погрузившись в ничтожество. Похоже на то, как сбывает тень на затушеванной тушью полосе в рисунке, с черного постепенно на более светлое и наконец совсем на белое, на нет.
Теперь слово переосмыслено и означает «оробеть, смутиться».
Известный русский сатирик М.Е. Салтыков-Щедрин автор таких неологизмов, как «мягкотелость», «злопыхательство», «халатный» (вошедшее даже в юридическую терминологию Уголовного Кодекса). В «Истории одного города» М.Е. Салтыков-Щедрин писал:
…но когда увидел Домашку, действовавшую в одной рубахе, впереди всех, с вилами в руках, то злопыхательное сердце его до такой степени воспламенилось, что он мгновенно забыл и о силе данной им присяги, и о цели своего прибытия.
Поэзия Серебряного века ничуть не уступала своим гениальным предшественникам. Для многих представителей этого периода новые слова были еще и средством самовыражения. Так, Велимир Хлебников придумал слова «изнеможденный» и «летчик» (до него людей этой профессии называли «авиатор», «пилот»), Игорь Северянин дал русскому языку слово «бездарь», а великому реформатору Владимиру Маяковскому мы обязаны словом «голоштанный».
Главный же творец языка – сам народ. За многовековую историю придумано множество слов, переосмыслена масса значений. Особенно забавны «вольные» переводы иностранных заимствований. Например, фамилию грузинского происхождения, которую носил прославленный герой Отечественной войны 1812 года П.И. Багратион, в солдатской простонародной среде раскладывали так: «Бог+рать+и он» (в фамилии народное сознание усматривало благоприятное для русской армии пророчество).
В народе упорно держалось слово «спинжак» (буквально «то, что носят на спине») вместо пришедшего из английского слова «пиджак».
А.С. Пушкин когда-то обратил внимание на природу выражения «быть не в своей тарелке», которое является точным переводом с французского. В этом языке слово l' assiette имело два значения – «тарелка» и «расположение духа», «состояние». При дословном переводе получилось привычное нам выражение, которое настолько прижилось в языке, что не вызывает никаких вопросов и применяется с изначально сложившимся значением: «быть вне привычной обстановки, в плохом расположении духа, не в настроении».
Изложенное сегодня еще раз убеждает в том, как богат и многообразен русский язык. Замечательный знаток и мастер слова И.С. Тургенев в одной из своих статей призывал соотечественников: «Берегите наш язык, прекрасный русский язык, этот клад, это достояние, переданное нашими предшественниками!».