В День студента об обучении поэта в Московском университете
Сдав успешно «испытания в языках и науках, требуемых от вступающих в Университет», 1 сентября 1830 года М.Ю. Лермонтов, «имея отроду 16 лет», был зачислен в Московский университет.
Основанный в 1775 году, университет в начале XIX столетия занимал ведущее место в общественной жизни России. В его аудиториях кипели споры о путях развития России. Именно здесь воспитывалась русская интеллигенция, здесь получали образование будущие государственные деятели России.
Студенты обучались на четырех факультетах: нравственных и политических наук, физических и математических, медицинских, словесных. Срок обучения составлял 3 года. После выпускных экзаменов лучшим присваивалась степень кандидата, остальным – звание «действительный студент».
Начавшаяся учеба студента отделения нравственных и политических наук М. Лермонтова была прервана уже 27 сентября 1830 года холерой, свирепствующей в Москве. Воспоминания очевидцев свидетельствуют о «чудовищных размерах заразы»:
Кареты, возившие больных, двигались шагом, сопровождаемые полицейскими. Бюллетени о болезни печатались два раза в день. Город был оцеплен, как военное время… <…> …весть за вестью, что тот-то занемог, что такой-то умер…
… все учебные заведения, присутственные места были закрыты, публичные увеселения запрещены, торговля остановилась. Москва была оцеплена строгим военным кордоном, и учрежден карантин. Кто мог и успел, бежал из города.
После смерти нескольких студентов университет также был закрыт. Спустя полгода, 12 января 1831 года, учебное заведение вновь начало свою работу, но «занятия …не могли наладиться». Студенты их не посещали, профессора, за редким исключением, были бездарны и малоподготовлены.
Сохранились воспоминания однокурсников Лермонтова о преподавателях словесного отделения, куда поэт перевелся весной 1831 года:
Едва ли не на каждую лекцию Победоносцева на первом курсе повторялось следующее: обычный шум на минуту прекращался, и водворялась глубочайшая тишина, преподаватель наш, обрадованный необыкновенным безмолвием, громко начинал читать нам что-нибудь о Ломоносове (причем он говорил всегда, что и в солнце есть пятна и у Ломоносова есть недостатки) и о хрии простой и извращенной; но тишина эта была самая коварная: раздавался тихий, мелодический свист, обыкновенная мазурка или какой-нибудь другой танец; Победоносцев останавливался в недоумении; музыка умолкала, и за ней следовал взрыв рукоплесканий и неистовый топот... Трудно поверить, что подобная проделка повторялась безнаказанно бесчисленное множество раз. За Победоносцевым следовал преподаватель латинского языка Кубарев; его окружало несколько латинистов, с которыми он переводил Цицеронову De amicitia и Овидиевы превращения; остальная масса слушателей мало участвовала в преподавании и занималась чем-то посторонним или прогуливала его лекции. Преподаватель греческого языка Оболенский начал с азбуки, потом проходил склонения и спряжения да переводил какую-то хрестоматию. Сверх того, на первом курсе мы слушали лекции Гастева, преподававшего нам какое-то смешение географии, нумизматики, герольдики и еще чего-то. Немецким языком мы занимались у Геринга, который заставлял нас переводить из Пушкина; французским – у Куртнера, объяснявшего нам правила французской орфографии и синтаксиса.
Московский университет
Копия Д. Афанасьева с работы неизвестного художника XIX века
Бумага, акварель
Из собрания музея-заповедника «Тарханы»
Студенты никогда его (профессора Щедритского, читавшего статистику европейских государств) не слушали и во время лекции страшно шумели, то уходили, то входили, разговаривали между собою, одним словом, поступали, как бы и не было в аудитории профессора. И Щедритский не только никогда этим не огорчался, но даже доволен был таким modus vivendi и рад был, что его никто не слушает.
К названным профессорам следует добавить еще Василевского, читавшего политическое право и дипломатию «по Ахенвалю и Мартенсу», и профессора Малова, преподававшего гражданское право «по руководству Цветаева и других новейших авторов с применением к российским законам», историю римского законодательства «по сочинениям также Цветаева».
С именем последнего связана скандальная история, в которой принимал участие и будущий поэт. Против невежественного и малообразованного профессора студенты выступили организованно: слушатели юридического отделения пригласили товарищей с других отделений и устроили на лекции профессора скандал, так что он немедленно ушел из университета.
Лермонтов скоро просто перестал посещать лекции большинства профессоров и стал заниматься дома теми дисциплинами, которые входили в программу университета. Результаты не заставили ждать: его знания и начитанность были сверх программы, которую давали преподаватели университета.
На репетициях экзаменов по риторике Лермонтов вступил в пререкания с экзаменаторами. На вопрос профессора Победоносцева, откуда он это знает, ведь это не было прочитано, студент ответил:
…что я сейчас говорил, вы нам не читали и не могли передавать, потому что это слишком ново и до вас еще не дошло. Я пользуюсь источниками из своей собственной библиотеки, снабженной всем современным
Этот дерзкий ответ по существу был справедлив. Почти такой же разговор произошел между Лермонтовым и адъюнкт-профессором М.С. Гастевым.
После случившего последовало объяснение с администрацией, результатом которой стала пометка в списке напротив фамилии «Лермонтов»: consilium abeundi («посоветовано уйти»).
Весной 1832 года университет и Лермонтов расстались без сожаления. Но несмотря на это, через 4 года поэт, отдавая дань профессорам А.Ф. Мерзлякову, С.Е. Раичу, М.П. Погодину, на лекции которых сходились студенты всех факультетов, тепло и искренне будет вспоминать два года, проведенные стенах alma mater:
Святое место! помню я, как сон,
Твои кафедры, залы, коридоры,
Твоих сынов заносчивые споры:
О боге, о вселенной и о том,
Как пить: ром с чаем или голый ром…
Лермонтов уехал в Санкт-Петербург с намерением снова поступить в университет, но два года, проведенных в Московском университете, отказались защитать, предложив поступить снова на первый курс. Это не совсем устраивало Мишеля… Свое обучение поэт продолжит в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров… Он станет военным, обещая всегда быть впереди.
«Возрождение» Московского университета произойдет во второй половине XIX столетия. И несмотря на уход Лермонтова из него, его имя останется в списках славных его воспитанников.