«От звезды и до воды…»

«Никакой народ не представляет нам столько забав на Рождественские праздники, как наш русский, который, благодаря Богу! еще не очужеземился. Дотоле он будет своим, доколе будет одушевлен народным чувством», – писал А. Терещенко, русский этнограф и археолог, в книге «Быт русского народа».
   Издревле на Руси в период с 7 по 19 января колядовали, веселились, рядились, устраивали гадания. «Дух веселости русского проявляется на святках во всех его действиях: в радостном разговоре, радушном приеме, красивой одежде и в избе, оглашаемой песнями. Еще до наступления святок в мыслях каждого сооружается целый мир предстоящих забав: там наряды, там дружеские пирушки, игры и молодецкие песни. Там – да всего не перечесть!.. Чувство девушек занято еще более. Каждая из них думает тогда проникнуть в свою судьбу; узнает наперед своего суженого, узнает, каков он будет и будет ли она счастлива с ним, другая даже уверена, что она будет счастлива! Но вот приходят святки, и мечтания красавиц разыгрываются сильнее. Тут все: уборы, игры, гадания, вечерушки и посиделки», – отмечал А. Терещенко.
   Святочные колядования – один из основных обрядов праздничного периода. Обычно он исполнялся в первые три дня Рождества, включая Сочельник, но чаще – рано утром на Рождество. Колядовали также в канун и первый день старого Нового года (ночь с 13 на 14 января) и Крещения. Действие сопровождалось пением колядок, славящих Спасителя и Рождество, главным атрибутом шествия была рукотворная звездочка – символ Вифлеемской звезды. К Рождеству из ржаного пресного теста хозяйки пекли печенья в виде фигурок животных. Ими украшали интерьер и одаривали колядующих. На стол подавали пряники и пироги, а также традиционную кутью (в Рождественский сочельник и Крещенский сочельник) – блюдо из цельного зерна (пшеницы, ячменя, пшена) с добавлением лесных ягод и меда.

Ряженые
П. Каверзнев по рисунку Зубчанова. I половина XIX века
Бумага, гравюра
Из фондового собрания музея-заповедника «Тарханы»

В святки распространено было хождение ряженых. М.Ю. Лермонтов мог помнить, как в Тарханах «каждый вечер приходили в барские покои ряженые из дворовых, плясали, пели, играли кто во что горазд» (из воспоминаний С.А. Раевского).
   Действовавший в Российской империи закон запрещал «в навечерие Рождества Христова и в продолжение святок заводить, по старинным идолопоклонническим преданиям, игрища и, наряжаясь в кумирские одеяния, производить по улицам пляски и петь соблазнительные песни». И уж совсем предосудительным было обыкновение гадать… Но все запретное, конечно, вызывало любопытство. В особую силу предсказаний особенно верили, испытывая судьбу, в ночь перед Рождеством и в канун Крещения. А поскольку к созданию семьи на Руси относились с особой серьезностью, основная масса гаданий была на суженого или суженую, да и гадания отличались большим разнообразием. Самым популярным было общеизвестное с зеркалом и свечой, описанное В. Жуковским в балладе «Светлана».
   Способы были связаны с поиском ответа во сне, угадыванием очертаний (капли воска, тень), случайным выбором (например, приносили петуха, который «выбирал» между зерном, водой, зеркалом) или случайно встреченным прохожим… Например, для гадания на сон нужно, «ложась спать, закусить который-нибудь угол подушки и потом, укрывшись одеялом, загадать о суженом или суженой, говоря: «Один ангел скажет, другой укажет, а третий суженого покажет».

Рождественские колядки: «хождение со звездой»
Фото из архива музея-заповедника «Тарханы»

Особая игра воображения нужна была при гадании воском или по теням от сожженной бумаги. «Наши предки любили предаваться этому роду удовольствий, которое называлось «восколеем», – пишет А. Терещенко, – но церковными постановлениями оно строго воспрещалось как богопротивное дело. <…> Растапливают белый воск и выливают его на блюдо, чашу или другой какой-нибудь сосуд с водою и замечают, какие отлились изображения. Представляющие вид дома означают хозяйство: прочие здания: сарай, гумно, т.п. – сельскую жизнь; церковь – обручение; яма и пещеры – гроб; деревья и растения имеют особое свое знаменование: склонившиеся деревья – грусть, а прямые – радость; растения и цветы, похожие сколько-нибудь на Божие дерево, тюльпан, розу, незабудку и пр., объясняются по их свойству; развалины какого-нибудь города или дома толкуются всегда в дурную сторону: для невесты – обман в суженом, для женщины – несчастие в доме».
   Описывая гадание по бумаге, которую жгут на свече, а потом подносят к стене, держа свечу несколько поодаль, чтобы отбрасывалась тень, этнограф пишет:

Мне часто случалось видеть сжигание бумаги, и всякий раз я удивлялся фантастическим при сих случаях изображениям. Некоторые части предметов выходили прекрасно. Одной девушке они предсказали дальнюю дорогу; ей нарисовались на стене лес и дорога, а вдали человеческая фигура в печальном положении. Через несколько времени один молодой человек, издавна посещавший дом ее родных, предложил девушке руку, но с условием быть постоянною. Дело разладилось. Покамест девушка молода, она может иметь своих поклонников. К ней присватался офицер с усами. (Уж эти усы! сбивают они девушек с толку.) Он ей не нравился, понравились ей усы – и она вышла за него замуж и уехала с ним на бивачную жизнь. Вот совершилась дальняя дорога.

Воспоминания тарханских старожилов также изобилуют рассказами о святочных гаданиях. Присутствовали в них и валенок, летевший через плетень, и кочерга, на которой нужно было скакать, прислушиваясь к лаю собаки у двора будущего суженого, и квашня, которую прятали в соломе, а нашедшая первой ее девица могла рассчитывать на скорое замужество.
   В светском обществе тоже были свои развлечения, связанные с веселыми святками: в них также участвовали ряженые, превращая привычные балы в маскарады. М.П. Каменская, дочь художника Ф.П. Толстого, вспоминала:

Канун 1835 года встретили у нас чем-то вроде маскарада. <...> Очень умно и мило был наряжен «старым 1834 годом» скульптор Рамазанов. Он изобразил из себя древнего седого старца в рубашке, обвешанного с головы до ног старыми объявлениями и газетами за прошлый год, и печально с старенькой поломанной дубинкой в руке бродил по нашей зале в ожидании Нового года. Как только зашипели часы, чтобы начать бить полночь, в залу влетел «новый 1835 год», Нестор Васильевич Кукольник, одетый в новенький с иголочки светло-серенький фрак, с большим букетом свежих роз в петлице фрака... и стал весело обдирать со старого 1834 г. все отжившие свое время объявления и новости, а самого беззащитного старца схватил поперек сгорбленного туловища и без церемонии выкинул за дверь залы. <...> часы били еще первые свои удары на новый год, когда о старом годе не было уже и помину. А новый со свежими розами, стоя один в торжественной позе посреди залы, проворно вынимал из своих новых карманов и кидал в публику новые, своей стряпни, четверостишия с пожеланиями и пророчествами на новый 1835 год.

Однажды в роли прорицателя на маскараде выступил и М.Ю. Лермонтов. Друг и родственник поэта А.П. Шан-Гирей рассказывал об одном маскараде в Благородном собрании, куда «Лермонтов явился в костюме астролога, с огромной книгой судеб под мышкой, в этой книге должность кабалистических знаков исправляли китайские буквы… срисованные в колоссальном виде с чайного ящика и вклеенные на каждой странице; под буквами вписаны были… стихи, назначенные разным знакомым, которых было вероятие встретить в маскараде». Среди новогодних мадригалов поэта – посвящения дамам высшего общества: Наталье Ивановой, Вере Бухариной, Александре Алябьевой, Екатерине Нарышкиной, Евдокии Сушковой (Додо), Елизавете Кропоткиной, фрейлине Анне Щербатовой, Софье Сабуровой и даже одной из сестер Н. Мартынова. Приведем некоторые из них:

Заканчивались Рождественские Святки в день Крещения Господня – 19 января (другие названия – Богоявление, Водосвятие, Водокрещи, Иорданов день). Православные приходили к замерзшим водоемам, чтобы окунуться в крестообразную прорубь.
   В музее-заповеднике «Тарханы» чтят православные и народные традиции. Среди популярных мероприятий череды новогодних праздников – посиделки «Рождественские побасенки» и «Бал-маскарад», посетив которые можно легко перенестись в мир святочных развлечений первой трети XIX века.