Чаще всего слава приходит к человеку, который создал материально ощутимые вещи: осязаемые произведения искусства, научные труды и изобретения, совершил подвиги во имя Отечества или на поприще государственной деятельности. Но иногда в памяти поколений остаются люди недосягаемой чистоты и преданности другим, люди, несущие свет…
4 ноября 1812 года родилась Нина Александровна Грибоедова (урожденная Чавчавадзе), названная в честь Святой равноапостольной Нины – покровительницы Грузии. Она была дочерью генерал-майора русской императорской армии, губернатора – наместника Нахичеванской и Эриванской областей, поэта и общественного деятеля князя Александра Гарсевановича Чавчавадзе.
Глава известной грузинской семьи был незаурядным человеком: родился в Петербурге (его восприемница – сама императрица Екатерина II),там же получил блестящее образование, участвовал в войне 1812 – 1814 годов. Его имя украсило грузинскую литературу поэзией и изящными переводами произведений Пушкина, Гете, Гюго, Вольтера. В браке c Саломеей Ивановной Орбелиани у них родились три дочери Нина, Екатерина, Софья и сын Давид.
Семья была представителями цинандальской ветви старинного грузинского рода Чавчавадзе. В селении Цинандали, где находилось родовое имение, и родилась Нина. По делам службы был знаком c известным грузинским князем и А.С. Грибоедов. Поэтому неудивительно, что, оказавшисьв Тифлисе в 1822 году, он был принят в семье Чавчавадзе, где и увидел впервые Нину. По настоянию Саломеи Ивановны, поэт, драматург, композитор Грибоедов начал давать уроки музыки юной княжне.
Кроме прочего, в те годы в Тифлисе проживала и общая знакомая А. Чавчавадзе и А. Грибоедова – Прасковья Николаевна Ахвердова (урожденная Арсеньева, родственница М.Ю. Лермонтова по материнской линии), которая сыграла не последнюю роль в жизни всех участников этой истории. По воспоминаниям дочери Прасковьи Николаевны, Дарьи Федоровны Харламовой, матушка «была необыкновенно гостеприимная, любезная, образованная и талантливая женщина, и дом ее был средоточием всего культурного общества Тифлиса в продолжение 10 лет». Ахвердова, имея неплохое образование, увлекалась живописью, любила литературу и музыку. В Тифлисе А.С. Грибоедов станет ее частым гостем. Д.Ф. Харламова вспоминала:
<он> почти ежедневно обедал у нас, а после обеда играл нам, детям, танцы... и приходили для совместного ученья знаменитая княжна Нина Чавчавадзе и княжна Мария Ивановна (Манко) Орбелиани.
Известный дипломат «играл всегда танцы своего сочинения» (до нас дошли два великолепных вальса: Ми минор и Ля-бемоль мажор). Много лет спустя Дарья Федоровна, которой Грибоедов тогда внушал некоторую робость, констатировала: «Нина настолько мало боялась его, что даже вышла за него замуж».
В 1828 году Александр Сергеевич снова в Грузии. 24 июля 1828 года он сообщает Ф. Булгарину:
Это было 16-го. Я обедал у старой моей приятельницы Ахвердовой, за столом сидел против Нины Чавчавадзевой… Все на нее глядел, задумался, сердце забилось, не знаю, беспокойства ли другого рода, по службе, или что другое придало мне решительность необычайную, выходя из-за стола, я взял ее за руку и сказал ей: «Пойдемте со мной, мне нужно что-то сказать». Она меня послушалась, верно, думала, что я усажу ее за фортепьяно, вышло не то… Мы взошли в комнату, щеки у меня разгорелись, дыханье занялось, я не помню, что я начал ей бормотать, и все живее и живее, она заплакала, засмеялась, я поцеловал ее… нас благословили…
После непродолжительного отсутствия по делам службы 22 августа 1828 года Александр Грибоедов обвенчался в соборе Тифлиса Сиони c 15-летней Нино. «...Она необычайно хороша, ее можно назвать красавицей, хотя красота ее грузинская. Она, как и мать ее, одета по-европейски; очень хорошо воспитана, говорит по-русски и по-французски и занимается музыкой», – писал о молодой княжне в 1828 году Карл Аделунг, второй секретарь русской миссии в Персии, служивший вместе c Грибоедовым.
По правилам того времени, Грибоедову нужно было испросить разрешение на брак у императора, что из-за обстоятельств службы сделано не было. Ответственность дать такое разрешение возьмет на себя генерал И.Ф. Паскевич: в письме канцлеру К. Нессельроде в ноябре 1828 года он сообщит о женитьбе «полномочного министра при Персидском дворе, статского советника Грибоедова на дочери генерал-майора князя Чавчавадзе, одного из значительнейших помещиков Грузинских», объяснив причину такого поведения дипломата «поспешностью, c коей должно было ему выполнять Высочайшую Его Императорского Величества волю, дабы скорее прибыть в Персию». Отъезд к месту службы должен был состояться уже через неделю после венчания.
Князь Александр Гарсеванович, отец новобрачной, не мог присутствовать на свадьбе дочери, поскольку участвовал в эти дни в военном походе в Турцию, где в три недели взял c бою крепость Баязет, но успел вернуться, «...чтобы увидеть молодоженов до их отъезда в Персию: он начальник Армянской провинции и поэтому не живет в Тифлисе; ... он видел Грибоедова в качестве своего зятя в первый раз» (из письма К. Аделунга к отцу).
Новобрачные отправились в путь. Грибоедов в письме к приятельнице Варваре Семеновне Миклашевич (дочь пензенского помещика С. Смагина, писательница, переводчица) писал:
...Женат, путешествую c огромным караваном, 110 лошадей и мулов, ночуем под шатрами на высотах гор, где холод зимний. Нинуша моя не жалуется, всем довольна, игрива, весела; для перемены бывают нам блестящие встречи, конница во весь опор несется, пылит, спешивается и поздравляет нас c счастливым прибытием туда, где бы вовсе быть не хотелось <...>. Наконец, после тревожного дня, вечером уединяюсь в свой гарем; там у меня и сестра, и жена, и дочь, все в одном милом личике... Полюбите мою Ниночку. Хотите ее знать? В Malmaison, в Эрмитаже, тотчас при входе, направо, есть Богородица в виде пастушки Murillo – вот она.
В Тебризе, где располагалась резиденция Грибоедова, стало понятно, что Ниноби (так ее называл супруг), по состоянию здоровья лучше вернуться в Тифлис. 9 декабря 1828 года они виделись в последний раз. В Тегеран Александр Сергеевич прибыл один. 24 декабря 1828 года он писал жене:
Бесценный друг мой, жаль мне тебя, грустно без тебя как нельзя больше. Теперь я истинно чувствую, что значит любить. Прежде расставался со многими, к которым тоже крепко был привязан, но день, два, неделя – и тоска исчезала, теперь чем далее от тебя, тем хуже.
Это единственное дошедшее до нас письмо Александра Сергеевича к Нине, если не считать надписи на французском языке, выгравированной на крышке чернильницы, посланной в подарок: «Пиши мне чаще, мой ангел Нина. Весь твой А.Г. 15 января 1829 года. Тегеран».
Через две недели, 30 января 1829 года, вспыхнул бунт, вошедший в историю как «резня в русском посольстве», в результате которой погибли 37 человек, в том числе А.С. Грибоедов и К. Аделунг…
Похоронив супруга, Нина Грибоедова облачилась в траур и не снимала его 28 лет, за что была названа Черной розой Тифлиса.
Спустя 8 лет после произошедших событий мог увидеть вдову А.С. Грибоедова сосланный на Кавказ в 1837 году М.Ю. Лермонтов.
Из Грузии поэт сообщал С.А. Раевскому: «Хороших ребят здесь много, особенно в Тифлисе есть люди очень порядочные». В письме нет фамилий, но можно предположить, что одним из «порядочных» людей мог быть и А. Чавчавадзе, возможно, уже знакомый Лермонтову по петербургскому дому родственницы П.Н. Ахвердовой. Отсюда предположение лермонтоведов о посещении поэтом семьи Чавчавадзе в Тифлисе и Цинандали и его знакомстве c Н.А. Грибоедовой.
К сожалению, не сохранилось документальных свидетельств этих встреч, но, думается, что интерес к личности А.С. Грибоедова (по воспоминаниям современников, Лермонтов рассказывал о замысле романа «из кавказской жизни, c Тифлисом при Ермолове, его диктатурой и кровавым усмирением Кавказа, персидской войной и катастрофой, среди которой погиб Грибоедов в Тегеране») должен был обязательно привести его к людям, близко знавшим автора комедии «Горе от ума». Так или иначе, некоторые страницы жизни поэта скрыты от нас завесой двух столетий. Но если все же допустить возможность знакомства Н.А. Грибоедовой и М.Ю. Лермонтова, очень реалистичным представляется и предание о кинжале,подаренном ему вдовой А.С. Грибоедова. Известно поэтическое обращение Михаила Юрьевича к образу подаренного оружия, где есть проникновенные строки:
В знак памяти, в минуту расставанья,
И в первый раз не кровь вдоль по тебе текла,
Но светлая слеза – жемчужина страданья.
Имя Нины Чавчавадзе стало символом преданности и любви. Образы холодных «красавиц городских» меркли перед ее чистотой. Выросшая среди величественных гор она вобрала в себя их красоту и твердость характера: обладая привлекательной внешностью, окруженная сонмом поклонников, она хранила до самой своей смерти верность единственному мужчине.
На надгробии А.С. Грибоедова высечены ее слова: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя!». В двух простых предложениях – вся его жизнь и ее бесконечная любовь. Вряд ли мог Лермонтов пройти мимо места погребения русского дипломата на склоне горы Мтацминда, вряд ли мог остаться равнодушным, прочтя надгробную надпись. В 1857 году Н.А. Грибоедова будет похоронена рядом c супругом.