Елена Шубенина
«...этот страшный дуэль»*
В газете «Одесский вестник» за 1841 год, № 63, сообщалось: «Пятигорск. 15 июля около 5 часов вечера разразилась ужасная буря с молнией и громом: в это самое время между горами Машуком и Бештау скончался лечившийся в Пятигорске М.Ю. Лермонтов».
Произошедшее у горы Машук стало страшной трагедией в истории русской культуры: на дуэли погиб великий поэт.
«Мы все под грустным впечатлением известия о смерти бедного Лермонтова. Большая потеря для нашей словесности. Он уже многое исполнил, а еще более обещал...» – так писал поэт и литературный критик П.А. Вяземский.
Лермонтоведы до сих пор пытаются понять причины этой катастрофы. За год до гибели Лермонтов, как бы провидя собственную судьбу, писал:
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая еще дымилась рана,
По капле кровь точилася моя.
Картина, описанная в стихах, повторилась в реальности, в обожаемых поэтом горах Кавказа.
Об обстоятельствах жизни и смерти Лермонтова многое неизвестно. Как случилось, что один из храбрейших офицеров русской армии, принимавший участие в кровопролитных сражениях на Кавказе, погиб не на поле боя, а на дуэли?
Что же стало причиной дуэли между М.Ю. Лермонтовым и отставным майором Николаем Мартыновым?
По одной версии, зависть Мартынова, тоже писавшего стихи и прозу, к литературному таланту Лермонтова. По другой версии, Мартынов якобы отстаивал честь своей сестры, за которой Лермонтов когда-то ухаживал, а потом бросил. Хотя на самом деле нет ни одного свидетельства о существовании этого романа. Есть и версия, по которой дуэль Лермонтова и Мартынова была спланирована Николаем I. Он после нашумевшего стихотворения «Смерть поэта» действительно недолюбливал Лермонтова и не раз говорил об этом. Но и император, и члены его семьи отдавали должное его таланту. Николай I, узнав о смерти Лермонтова, сравнивал его литературное дарование со стихотворным даром другого великого русского поэта – А.С. Пушкина: «Ушел человек, который мог бы заменить нам Пушкина». Стихи Лермонтова любила императрица. Дочь царя, великая княгиня Ольга, зачитывавшаяся стихами поэта, написала: «Смерть Лермонтова – общественная катастрофа». Появление опального поэта во время отпуска на балу, где присутствовали члены императорской фамилии, восприняли как дерзость. Императором было отдано распоряжение: «…Велеть непременно быть налицо во фронте, и не сметь, под каким бы то ни было предлогом, удалять от службы при своем полку». Лермонтов, отправившись в Пятигорск, фактически нарушил распоряжение государя. Неизвестно, как сложилась бы его судьба, не прояви он своеволия.
По самой распространенной версии, причиной дуэли стала обида. 13 июля 1841 года в доме генерала Верзилина был музыкальный вечер. На рояле играл князь Сергей Трубецкой. Лермонтов, общаясь с сидевшими рядом Эмилией Клингенберг и Львом Пушкиным, иронизировал по поводу замысловатого наряда Мартынова. Он пришел на вечер в белоснежной черкеске, с длинным кинжалом за поясом. Его любовь к позерству стала поводом для шуток Лермонтова, называвшего Мартынова «горец с большим кинжалом». Музыка неожиданно прервалась, и все услышали эту фразу.
Э. Клингенберг, дочь генеральши Верзилиной от первого брака, вспоминала: «Мартынов побледнел, закусил губы, глаза его сверкнули гневом; он подошел к нам и голосом весьма сдержанным сказал Лермонтову: «Сколько раз просил я вас оставить свои шутки при дамах?», и так быстро отвернулся и отошел прочь, что не дал и опомниться Лермонтову… когда выходили от нас, то в передней же Мартынов повторил свою фразу, на что Лермонтов спросил: «Что ж, на дуэль, что ли, вызовешь меня за это?» Мартынов ответил решительно: «Да», и тут же назначили день».
Ссору на вечере у Верзилиных всерьез никто не воспринял. Перед дуэлью Лермонтов обедал на веселом дружеском пикнике. Как утверждают очевидцы, поэт был совершенно спокоен и даже весел. Секунданты легкомысленно отнеслись к своим обязанностям, ничего не сделав для примирения дуэлянтов, о повозках не позаботились, лекаря не привезли к месту дуэли, но, надеясь на примирение, заказали на всех ужин в ресторане. Лермонтов, в день своей гибели, купил «пять билетов на ванны № 1 и 2 стоимостью по 50 коп. Всего на 2 р. 50 коп». Но примирения не произошло.
Сцену дуэли А. Васильчиков, один из секундантов, описывал так: «Мы отмерили с Глебовым тридцать шагов; последний барьер поставили на десяти и, разведя противников на крайние дистанции, положили им сходиться каждому на десять шагов по команде «марш». Зарядили пистолеты. Глебов подал один Мартынову, а другой Лермонтову, и скомандовали: «Сходись!» Лермонтов остался неподвижен и, взведя курок, поднял пистолет дулом вверх, заслоняясь рукой и локтем по всем правилам опытного дуэлиста… Мартынов быстрыми шагами подошел к барьеру и выстрелил. Лермонтов упал, как будто его скосило на месте, не сделав движения ни взад, ни вперед, не успев даже захватить больное место, как это обыкновенно делают люди раненые или ушибленные.
Мы подбежали. В правом боку дымилась рана, в левом – сочилась кровь, пуля пробила сердце и легкие».
Знакомые поэта утверждали, что дуэли можно было избежать. Лев Пушкин уверял: «Эта дуэль никогда бы состояться не могла, если б секунданты были не мальчики, она сделана против всех правил и чести». Приятель Михаила Юрьевича, храбрейший офицер Руфин Дорохов, летом 1841 года находившийся в Пятигорске, заявлял: «Дуэли не было – было убийство».
В последние месяцы жизни поэта ряд случайных совпадений играл роковую роль. Ремонтер Борисоглебского уланского полка П.И. Магденко вспоминал, что сильный дождь заставил его заночевать в пути в кре- пости Георгиевской. Там он и встретился с Лермонтовым и Столыпиным. За ужином разговор велся о целях поездки.
«Я утверждал, – рассказывал Магденко, – что не понимаю их влечения к трудностям боевой жизни, и противопоставлял ей удовольствия, которые ожидаю от кратковременного пребывания в Пятигорске, в хорошей квартире, с удобствами жизни и разными затеями, которые им в отряде, конечно, доступны не будут…» На другое утро Лермонтов сказал: «Послушай, Столыпин, а ведь теперь в Пятигорске хорошо, там Верзилины (он назвал еще несколько имен): поедем в Пятигорск». Столыпин отвечал, что это невозможно. Решили бросить жребий, договорились, что, если монета упадет кверху орлом, едут в отряд, если решкой – в Пятигорск. Выпала решка. Упади монетка другой стороной – поехали бы Лермонтов и Столыпин не в Пятигорск, а в полк. Судьба поэта могла бы сложиться иначе, не меняй он пути следования.
Не закончи свое соло на фортепиано Трубецкой так не вовремя – и не было бы повода для дуэли.
Трагедии могло и не быть, выпади хоть одно звено. В этой истории переплелось много странного и загадочного. Почему секунданты путались в показаниях и выгораживали Мартынова? Была ли гибель поэта случайной или кто-то был кровно заинтересован именно в таком финале поединка и это результат четко спланированного убийства? Получить однозначные ответы на эти вопросы с течением времени становится все сложнее. Но убийство – всегда убийство, и нет оправдания убийце, лишившему русскую культуру великого гения.
* Цитата из письма Т.А. Бакуниной братьям и сестрам (сентябрь 1841 г.).
Нажимайте для скачивания оригиналов страниц