|
30 июля 1939 года в бывшей усадьбе бабушки М.Ю. Лермонтова был торжественно открыт музей поэта. Шли годы, менялись экспозиции музея, фондовая коллекция пополнялась новыми экспонатами, менялся статус музея – с дома-музея в 1939 году до Государственного музея-заповедника в 1969-м. До 100 га расширилась территория музея, а это значит, что возрос объем работ, потребовавший от сотрудников музея не просто больше работать, а искать новые подходы к традиционному музейному делу, искать новые формы реализации идей.
Чтобы все это осуществить, нужен был новый лидер, любящий музейную работу и видящий цель. Таким лидером стала Тамара Михайловна Мельникова, пришедшая на работу в музей в апреле 1968 года, а с 1977 года ставшая его бессменным директором и ответственной за все, что происходит в музее. Помогало и помогает ей руководить то, что все виды работ, существующих в музее, она знает досконально.
Начала она работать в музее в должности научного сотрудника.
Потому так глубоко знает биографию М.Ю. Лермонтова, на высочайшем профессиональном и эмоциональном уровне водит экскурсии и рассказывает о поэте, выступая на семинарах, конференциях, на радио и ТВ. Тамара Михайловна воспринимает М.Ю. Лермонтова как своего родного, близкого человека, всегда готова дать достойный, аргументированный и доказательный ответ его недоброжелателям, которых в последнее время появилось предостаточно.
В 1973 году Т.М. Мельникова стала главным хранителем. И началась работа по комплектованию фондов. Тогда это было главным направлением в работе музея, т.к. готовили к открытию новую экспозицию. Почти треть существующей коллекции отобрана в хранилищах ее руками и привезена в «Тарханы». Благодаря ее умению разговаривать с людьми, убеждать, что лучший способ сохранить уникальную вещь – передать ее в музей, показать ее людям, ей удалось привезти в «Тарханы» портрет М.М. Сперанского, первоначально находившийся в доме Е.А. Арсеньевой, портрет сослуживца М.Ю. Лермонтова А.Г Реми работы А.И. Клюндера, мемории из дома М.Г. Хомутова... Через ее руки прошли сотни самых разнообразных предметов, в том числе и печатка, принадлежавшая поэту.
И, уже являясь директором музея, Тамара Михайловна не упускает из виду работу по комплектованию фондовой коллекции. Через нее в музей попали часть рукояти кинжала М.Ю. Лермонтова, альбом его матери Марии Михайловны, гравюра с портрета Шамиля, которого «ехал брать» М.Ю. Лермонтов, и многие другие предметы, без которых уже невозможно представить нынешние экспозиции «Тархан».
Но «хранила» Тамара Михайловна и территорию музея. Чтобы разбить клумбы, вырастить в горшках цветы для экспозиций, ей пришлось изучить ассортимент цветов лермонтовского времени, потом найти цветоводческие хозяйства, которые бы реализовывали нужные семена. Письма с просьбой выслать необходимое шли во все концы Советского Союза. Из Прибалтики, Калининграда, Самары, Москвы приходили посылки с семенами. В Пензенском ботаническом саду она сама выбирала цветочную рассаду (ей разрешили это сделать) и везла в музей.
Тамара Михайловна – первый музейный сотрудник из всего музейного сообщества, который понял важность и необходимость плановой научной реставрации зеленых насаждений. Тамара Михайловна не просто занималась реализацией проекта, а подключилась к нему на стадии его создания. Вместе с автором проекта В.А. Агальцовой она «раскапывала» аллеи, куртины, боскеты, которые были на усадьбе при жизни М.Ю. Лермонтова и которые необходимо было восстановить.
Сложность работы заключалась в том, что природа, в отличие от архитектурного памятника или вещи-экспоната, не остается неизменной, ее нельзя законсервировать, нельзя остановить процесс ее роста.
В «Тарханах» вопросы восстановления были особенно трудными, т.к. изменения на территории были очень большими: растительности сохранилось много, но это была в основном поросль от старых посадок. Рисунка парка не было видно. Документальных свидетельств о характере усадьбы уцелело мало.
Поэтому практически нельзя было восстановить природную среду такой, какой ее знал великий человек. Но в «Тарханах» это удалось сделать. Посадки в восстанавливаемых аллеях расположены в строгом соответствии со старыми посадками, они воссоздают рисунок аллеи, которая была при жизни М.Ю. Лермонтова.
При непосредственном участии Тамары Михайловны в 1977 году в границах начала XIX века была восстановлена дубовая роща, однако с «выпадами» в местах, где были постройки совхоза. Конечно же, лЕса, «который казался без конца, утопая где-то вдали», – о нем вспоминал Рыбкин, собиравший материалы о Лермонтове в 60-х годах XIX века, – не получилось. И тогда началась борьба за вывоз инородных строений. Часть их была снесена, другие остались. Владельцев «руин» предстояло найти и потребовать от них вывоза этого мусора с зоны регулируемой застройки.
Восстановление мемориальной территории – это не только воспроизведение среды лермонтовского времени. Это еще и создание условий для ведения хозяйства. Тамара Михайловна понимала, что деньги в таком музее, как «Тарханы», можно зарабатывать на «хозяйстве». Впервые в России в 1990-е годы она организовала комплекс мероприятий по воссозданию на территории музея функционирующих хозяйственных компонентов дворянской усадьбы XIX века.
Работа предстояла огромная. Чтобы «зарыбить» пруды, их надо было очистить. Тамара Михайловна объехала все заповедники, где есть пруды, которые когда-либо чистились, и выбрала приемлемый для нашего музея способ. Но несколько лет пришлось ждать финансирования. Только в 1999 году, когда губернатор Пензенской области привез в «Тарханы» Р.И. Вяхирева (главу «Газпрома» в то время), дело сдвинулось с мертвой точки.
Как в процессе экскурсии, говоря о М.Ю. Лермонтове, Тамара Михайловна сумела убедить Рэма Ивановича взяться за очистку пруда и профинансировать все это, что говорила и какие доводы приводила, неизвестно. Но пруд вычистили, а кроме этого, отреставрировали барский дом и фондохранилище, построили административное здание и конюшню. Появилась конюшня – нужны лошади. И опять сама. Кто-то продаст коня, а кто-то подарит, «подстегнутый» речью Тамары Михайловны о М.Ю. Лермонтове и его любимых животных. По ее инициативе восстанавливали пасеку, приобретали пчел и уже несколько лет реализуем мед.
При ее участии и под ее непосредственным руководством проходили все реставрационные работы в музее: сложные, часто непредвиденные, неплановые. Очень часто ей приходилось исправлять ошибки предшественников.
Так случилось с церковью Михаила Архистратига, с часовней. В самый разгар работы над новой экспозицией в 1985 году церковь оказалась непригодной для использования: оказывается, при реставрации здания в 1967 году снаружи его покрасили не известковым раствором, как положено, а масляной краской. В результате кирпич памятника не смог «дышать», закрытый красочным панцирем. Никаких документов, «оправдывающих» эти работы, не было. Поэтому, прежде чем приступить к очистке стен, ею лично были подготовлены историческая справка по объекту и научное обоснование выполнения необходимых работ. И так было при реставрации каждого архитектурного объекта. Работу по церкви Михаила Архистратига решили выполнить известным и распространенным способом – системой пескоструйства.
Реставраторы «пескоструили», а Тамара Михайловна столбом стояла во время работ: следила, чтобы не выбили ослабленный кирпич.
Применить полностью это эффективное техническое средство было невозможно, потому что струя выбивала кирпич, который уже частично разрушился. Пришлось обратиться к традиционному старому способу – снимать краску вручную. Обыкновенным скребком по сантиметру снизу доверху снаружи и внутри соскабливали краску со стен и сводов храма, вплоть до купола. Работа кропотливая, трудоемкая, утомительная, но другого способа не было.
Длилась работа целых три года.
Не успели вздохнуть после реставрации церкви, а уже поджидал новый «сюрприз»: в стенах часовни появились трещины. И опять Тамара Михайловна стала исправлять людское невежество и безответственность по отношению к сохранению могилы великого поэта: масляная покраска внутренних стен, мраморный пол «на плотной растворной подушке», отопление часовни теплым воздухом от кондиционера, прокладка воздуховодов. И снова не было никаких материалов, подтверждающих целесообразность этих мероприятий. Первое, что сделала Тамара Михайловна, – пригласила в «Тарханы» специалистов, обрисовала им круг проблем. Были составлены научные рекомендации по устранению возникших проблем.
И вновь все работы были выполнены, доведены до совершенства, потому что только так работает директор Лермонтовского музея.
Никому до Тамары Михайловны не приходило в голову, что внутренняя архитектура барского дома не соответствует лермонтовскому времени, а она увидела, и вновь закипела работа. Теперь вся «столярка» и «скобянка» в экспозиционных зданиях приведены в соответствие с требованием эпохи.
Другие работы в музее тоже под ее пристальным вниманием, хотя она полностью доверяет своим сотрудникам. Тамара Михайловна живет по принципу: «...а как сама прикажу, то все лучше будет» (так когда-то писала внуку Е.А. Арсеньева). Тамара Михайловна и наш главный экспозиционер: с первого взгляда видит неточности в экспозициях, а так как отлично знает фонды, то сразу предложит нужное и главное.
Она не боится браться за претворение в жизнь музея самых неожиданных идей. Идей, которые на первый взгляд кажутся неосуществимыми, идей, которые кардинально меняют существующий образ музея, но не идут вразрез с исторической достоверностью. Она настолько уверена в правильности и нужности того, что предлагает, что и сотрудники, теперь уже убедившись в ее мудрости, верят ей безоглядно.
Так, перенесли центральную дорожку, вернув главный архитектурный модуль усадьбы, выровняв ее по липовой аллее, провели капитальную реставрацию барского дома, разобрав его до фундамента и обследовав каждое бревно в срубе. Мы «с ужасом» смотрели на эту разруху, все ходили нервные, взвинченные. Только Тамара Михайловна была образец собранности, спокойствия и работоспособности. Но когда работа была закончена, она «схватилась» за сердце. Все это время она боялась и волновалась больше нас, потому что она – главная «ответчица» за музей.
Пришлось пережить и серьезные административные передвижки. В 1975 году музей вошел в состав Объединения литературно-мемориальных музеев Пензенской области. Со временем стало ясно, что такое положение тормозит развитие «Тархан» и серьезно сказывается на профессиональном уровне сотрудников.
И Тамара Михайловна стала убеждать начальника управления культуры и первого секретаря обкома Пензенской области в необходимости вывода музея «Тарханы» из состава Объединения литературно-мемориальных музеев Пензенской области.
А убедив, вместе с ними поехала в Москву доказывать это.
И доказала. С 1991 года музей стал самостоятельным, а в 1997 году включен в список особо ценных объектов культурного наследия народов Российской Федерации.
Это она, зная и представляя, как это будет выглядеть, настояла, чтобы в услуги музея были включены бал и конная карусель (в этих развлечениях принимал участие М.Ю. Лермонтов), настояла, чтобы в этих мероприятиях были заняты сотрудники музея.
Наверное, нет ни одного вопроса, ответ на который не могла бы дать Тамара Михайловна. Она знает, какого цвета амазонка должна быть у сотрудницы, участвующей в конной карусели, какой длины должно быть бальное платье у участницы театрализованного представления «Минувших дней очарованье...», как должна исполняться фольклорным коллективом народная песня, звучавшая в «Тарханах» в лермонтовское время, как «бьют дробь».
Всем этим она готова делиться не только со своими сотрудниками.
От коллег-музейщиков она никогда не держит секретов. С советами не лезет, но ответит всегда, если попросят. Для своих сотрудников она самая родная, самая близкая: обо всем ей можно рассказать, по всем вопросам посоветоваться. И переговорит с кем надо и сделает необходимое. Было время, когда детей сотрудников музея не брали в совхозный садик. До первого секретаря обкома дошла, и вопрос был решен. Умение так рассказать о наболевшем, убедить в необходимости сделать именно так – еще одно качество Тамары Михайловны. Главным ее аргументом во всех спорах и разговорах было выражение: «Лермонтов – один». «Лермонтов открывал мне почти все двери», – говорит Тамара Михайловна. Поэт открыл двери и когда она хлопотала о постройке школы в селе, об открытии зубоврачебного кабинета и выделении квартиры для стоматолога, о проведении газа и замене водопровода.
Только благодаря тому, что она сама гордится званием музейщика, сотрудники подняли головы. И это звание сегодня в селе не ругательство, не насмешка, как это было в 60 – 70-е годы, а обозначение человека грамотного, умного, способного помочь.
И еще одно не менее важное качество Тамары Михайловны – «чутье» на людей, пожелавших стать сотрудниками музея. Из них, бывших студентов, Тамара Михайловна умеет делать специалистов под стать себе.
В 2015 году Тамаре Михайловне присуждена Государственная премия.
И это еще не все. Верим, что у нее есть еще не озвученные идеи. Ведь ее любимый поэт написал: «Мне нужно действовать». И она будет.
Чтобы все это осуществить, нужен был новый лидер, любящий музейную работу и видящий цель. Таким лидером стала Тамара Михайловна Мельникова, пришедшая на работу в музей в апреле 1968 года, а с 1977 года ставшая его бессменным директором и ответственной за все, что происходит в музее. Помогало и помогает ей руководить то, что все виды работ, существующих в музее, она знает досконально.
Начала она работать в музее в должности научного сотрудника.
Потому так глубоко знает биографию М.Ю. Лермонтова, на высочайшем профессиональном и эмоциональном уровне водит экскурсии и рассказывает о поэте, выступая на семинарах, конференциях, на радио и ТВ. Тамара Михайловна воспринимает М.Ю. Лермонтова как своего родного, близкого человека, всегда готова дать достойный, аргументированный и доказательный ответ его недоброжелателям, которых в последнее время появилось предостаточно.
В 1973 году Т.М. Мельникова стала главным хранителем. И началась работа по комплектованию фондов. Тогда это было главным направлением в работе музея, т.к. готовили к открытию новую экспозицию. Почти треть существующей коллекции отобрана в хранилищах ее руками и привезена в «Тарханы». Благодаря ее умению разговаривать с людьми, убеждать, что лучший способ сохранить уникальную вещь – передать ее в музей, показать ее людям, ей удалось привезти в «Тарханы» портрет М.М. Сперанского, первоначально находившийся в доме Е.А. Арсеньевой, портрет сослуживца М.Ю. Лермонтова А.Г Реми работы А.И. Клюндера, мемории из дома М.Г. Хомутова... Через ее руки прошли сотни самых разнообразных предметов, в том числе и печатка, принадлежавшая поэту.
И, уже являясь директором музея, Тамара Михайловна не упускает из виду работу по комплектованию фондовой коллекции. Через нее в музей попали часть рукояти кинжала М.Ю. Лермонтова, альбом его матери Марии Михайловны, гравюра с портрета Шамиля, которого «ехал брать» М.Ю. Лермонтов, и многие другие предметы, без которых уже невозможно представить нынешние экспозиции «Тархан».
Но «хранила» Тамара Михайловна и территорию музея. Чтобы разбить клумбы, вырастить в горшках цветы для экспозиций, ей пришлось изучить ассортимент цветов лермонтовского времени, потом найти цветоводческие хозяйства, которые бы реализовывали нужные семена. Письма с просьбой выслать необходимое шли во все концы Советского Союза. Из Прибалтики, Калининграда, Самары, Москвы приходили посылки с семенами. В Пензенском ботаническом саду она сама выбирала цветочную рассаду (ей разрешили это сделать) и везла в музей.
Тамара Михайловна – первый музейный сотрудник из всего музейного сообщества, который понял важность и необходимость плановой научной реставрации зеленых насаждений. Тамара Михайловна не просто занималась реализацией проекта, а подключилась к нему на стадии его создания. Вместе с автором проекта В.А. Агальцовой она «раскапывала» аллеи, куртины, боскеты, которые были на усадьбе при жизни М.Ю. Лермонтова и которые необходимо было восстановить.
Сложность работы заключалась в том, что природа, в отличие от архитектурного памятника или вещи-экспоната, не остается неизменной, ее нельзя законсервировать, нельзя остановить процесс ее роста.
В «Тарханах» вопросы восстановления были особенно трудными, т.к. изменения на территории были очень большими: растительности сохранилось много, но это была в основном поросль от старых посадок. Рисунка парка не было видно. Документальных свидетельств о характере усадьбы уцелело мало.
Поэтому практически нельзя было восстановить природную среду такой, какой ее знал великий человек. Но в «Тарханах» это удалось сделать. Посадки в восстанавливаемых аллеях расположены в строгом соответствии со старыми посадками, они воссоздают рисунок аллеи, которая была при жизни М.Ю. Лермонтова.
При непосредственном участии Тамары Михайловны в 1977 году в границах начала XIX века была восстановлена дубовая роща, однако с «выпадами» в местах, где были постройки совхоза. Конечно же, лЕса, «который казался без конца, утопая где-то вдали», – о нем вспоминал Рыбкин, собиравший материалы о Лермонтове в 60-х годах XIX века, – не получилось. И тогда началась борьба за вывоз инородных строений. Часть их была снесена, другие остались. Владельцев «руин» предстояло найти и потребовать от них вывоза этого мусора с зоны регулируемой застройки.
Восстановление мемориальной территории – это не только воспроизведение среды лермонтовского времени. Это еще и создание условий для ведения хозяйства. Тамара Михайловна понимала, что деньги в таком музее, как «Тарханы», можно зарабатывать на «хозяйстве». Впервые в России в 1990-е годы она организовала комплекс мероприятий по воссозданию на территории музея функционирующих хозяйственных компонентов дворянской усадьбы XIX века.
Работа предстояла огромная. Чтобы «зарыбить» пруды, их надо было очистить. Тамара Михайловна объехала все заповедники, где есть пруды, которые когда-либо чистились, и выбрала приемлемый для нашего музея способ. Но несколько лет пришлось ждать финансирования. Только в 1999 году, когда губернатор Пензенской области привез в «Тарханы» Р.И. Вяхирева (главу «Газпрома» в то время), дело сдвинулось с мертвой точки.
Как в процессе экскурсии, говоря о М.Ю. Лермонтове, Тамара Михайловна сумела убедить Рэма Ивановича взяться за очистку пруда и профинансировать все это, что говорила и какие доводы приводила, неизвестно. Но пруд вычистили, а кроме этого, отреставрировали барский дом и фондохранилище, построили административное здание и конюшню. Появилась конюшня – нужны лошади. И опять сама. Кто-то продаст коня, а кто-то подарит, «подстегнутый» речью Тамары Михайловны о М.Ю. Лермонтове и его любимых животных. По ее инициативе восстанавливали пасеку, приобретали пчел и уже несколько лет реализуем мед.
При ее участии и под ее непосредственным руководством проходили все реставрационные работы в музее: сложные, часто непредвиденные, неплановые. Очень часто ей приходилось исправлять ошибки предшественников.
Так случилось с церковью Михаила Архистратига, с часовней. В самый разгар работы над новой экспозицией в 1985 году церковь оказалась непригодной для использования: оказывается, при реставрации здания в 1967 году снаружи его покрасили не известковым раствором, как положено, а масляной краской. В результате кирпич памятника не смог «дышать», закрытый красочным панцирем. Никаких документов, «оправдывающих» эти работы, не было. Поэтому, прежде чем приступить к очистке стен, ею лично были подготовлены историческая справка по объекту и научное обоснование выполнения необходимых работ. И так было при реставрации каждого архитектурного объекта. Работу по церкви Михаила Архистратига решили выполнить известным и распространенным способом – системой пескоструйства.
Реставраторы «пескоструили», а Тамара Михайловна столбом стояла во время работ: следила, чтобы не выбили ослабленный кирпич.
Применить полностью это эффективное техническое средство было невозможно, потому что струя выбивала кирпич, который уже частично разрушился. Пришлось обратиться к традиционному старому способу – снимать краску вручную. Обыкновенным скребком по сантиметру снизу доверху снаружи и внутри соскабливали краску со стен и сводов храма, вплоть до купола. Работа кропотливая, трудоемкая, утомительная, но другого способа не было.
 Тарханы. Барский дом. Фото Б. Тишулина
|
Не успели вздохнуть после реставрации церкви, а уже поджидал новый «сюрприз»: в стенах часовни появились трещины. И опять Тамара Михайловна стала исправлять людское невежество и безответственность по отношению к сохранению могилы великого поэта: масляная покраска внутренних стен, мраморный пол «на плотной растворной подушке», отопление часовни теплым воздухом от кондиционера, прокладка воздуховодов. И снова не было никаких материалов, подтверждающих целесообразность этих мероприятий. Первое, что сделала Тамара Михайловна, – пригласила в «Тарханы» специалистов, обрисовала им круг проблем. Были составлены научные рекомендации по устранению возникших проблем.
И вновь все работы были выполнены, доведены до совершенства, потому что только так работает директор Лермонтовского музея.
Никому до Тамары Михайловны не приходило в голову, что внутренняя архитектура барского дома не соответствует лермонтовскому времени, а она увидела, и вновь закипела работа. Теперь вся «столярка» и «скобянка» в экспозиционных зданиях приведены в соответствие с требованием эпохи.
Другие работы в музее тоже под ее пристальным вниманием, хотя она полностью доверяет своим сотрудникам. Тамара Михайловна живет по принципу: «...а как сама прикажу, то все лучше будет» (так когда-то писала внуку Е.А. Арсеньева). Тамара Михайловна и наш главный экспозиционер: с первого взгляда видит неточности в экспозициях, а так как отлично знает фонды, то сразу предложит нужное и главное.
Она не боится браться за претворение в жизнь музея самых неожиданных идей. Идей, которые на первый взгляд кажутся неосуществимыми, идей, которые кардинально меняют существующий образ музея, но не идут вразрез с исторической достоверностью. Она настолько уверена в правильности и нужности того, что предлагает, что и сотрудники, теперь уже убедившись в ее мудрости, верят ей безоглядно.
Так, перенесли центральную дорожку, вернув главный архитектурный модуль усадьбы, выровняв ее по липовой аллее, провели капитальную реставрацию барского дома, разобрав его до фундамента и обследовав каждое бревно в срубе. Мы «с ужасом» смотрели на эту разруху, все ходили нервные, взвинченные. Только Тамара Михайловна была образец собранности, спокойствия и работоспособности. Но когда работа была закончена, она «схватилась» за сердце. Все это время она боялась и волновалась больше нас, потому что она – главная «ответчица» за музей.
Пришлось пережить и серьезные административные передвижки. В 1975 году музей вошел в состав Объединения литературно-мемориальных музеев Пензенской области. Со временем стало ясно, что такое положение тормозит развитие «Тархан» и серьезно сказывается на профессиональном уровне сотрудников.
И Тамара Михайловна стала убеждать начальника управления культуры и первого секретаря обкома Пензенской области в необходимости вывода музея «Тарханы» из состава Объединения литературно-мемориальных музеев Пензенской области.
А убедив, вместе с ними поехала в Москву доказывать это.
И доказала. С 1991 года музей стал самостоятельным, а в 1997 году включен в список особо ценных объектов культурного наследия народов Российской Федерации.
Это она, зная и представляя, как это будет выглядеть, настояла, чтобы в услуги музея были включены бал и конная карусель (в этих развлечениях принимал участие М.Ю. Лермонтов), настояла, чтобы в этих мероприятиях были заняты сотрудники музея.
Наверное, нет ни одного вопроса, ответ на который не могла бы дать Тамара Михайловна. Она знает, какого цвета амазонка должна быть у сотрудницы, участвующей в конной карусели, какой длины должно быть бальное платье у участницы театрализованного представления «Минувших дней очарованье...», как должна исполняться фольклорным коллективом народная песня, звучавшая в «Тарханах» в лермонтовское время, как «бьют дробь».
Всем этим она готова делиться не только со своими сотрудниками.
От коллег-музейщиков она никогда не держит секретов. С советами не лезет, но ответит всегда, если попросят. Для своих сотрудников она самая родная, самая близкая: обо всем ей можно рассказать, по всем вопросам посоветоваться. И переговорит с кем надо и сделает необходимое. Было время, когда детей сотрудников музея не брали в совхозный садик. До первого секретаря обкома дошла, и вопрос был решен. Умение так рассказать о наболевшем, убедить в необходимости сделать именно так – еще одно качество Тамары Михайловны. Главным ее аргументом во всех спорах и разговорах было выражение: «Лермонтов – один». «Лермонтов открывал мне почти все двери», – говорит Тамара Михайловна. Поэт открыл двери и когда она хлопотала о постройке школы в селе, об открытии зубоврачебного кабинета и выделении квартиры для стоматолога, о проведении газа и замене водопровода.
Только благодаря тому, что она сама гордится званием музейщика, сотрудники подняли головы. И это звание сегодня в селе не ругательство, не насмешка, как это было в 60 – 70-е годы, а обозначение человека грамотного, умного, способного помочь.
И еще одно не менее важное качество Тамары Михайловны – «чутье» на людей, пожелавших стать сотрудниками музея. Из них, бывших студентов, Тамара Михайловна умеет делать специалистов под стать себе.
В 2015 году Тамаре Михайловне присуждена Государственная премия.
И это еще не все. Верим, что у нее есть еще не озвученные идеи. Ведь ее любимый поэт написал: «Мне нужно действовать». И она будет.